1920-е годы — утопическая эпоха в истории отечественной научной фантастики. Во всех смыслах. Активно развивались темы и сюжеты, направления, появлялись и исчезали журналы и авторы. Да и переводной фантастикой читатель не был обделён. А наших авторов, кстати, тоже охотно переводили за рубежом. Да-да, было такое — фантасты по разные стороны границы читали друг друга. И вполне закономерно, что именно в те благодатные НЭПовские годы в нашу революционно настроенную литературу вдруг проник «вражеский лазутчик» — космическая опера.
Хотя — почему «вдруг», ведь уже были переведены и читаемы романы Эдгара Берроуза и прочих космических приключенцев? И всё-таки первая отечественная космоопера оказалась родственницей не столько берроузовской, сколько той, что творили Эдмонд Гамильтон и Эдвард «Док» Смит. Одно но: упомянутые авторы в эти годы только делали первые шаги в литературе и нашим читателям известны не были.
Космическая опера театрального актёра, журналиста и фантаста Николая Муханова (1882—1942) появилась вовремя — к 1924 году читатель несколько подустал от опусов, повествующих о борьбе с мировым империализмом. Утомились, кажется, и сами авторы. Им было уже тесновато на Земле. Душа требовала большего — чего-то более грандиозного, нежели мировая революция. И они устремились в космос, не прекращая, однако, «воевать». Просто поле сражений расширилось до границ Солнечной системы. А земных империалистов на короткое время заменил враг из космических глубин.
Николай Муханов, впрочем, не был первым советским фантастом, кто решил столкнуть лбами земную расу и инопланетную. Первая межпланетная война в русской литературе случилась в 1922 году. И закончилась она плачевно — для землян. Вышедший в 1922 году в берлинском «Русском универсальном издательстве» весьма слабенький роман эмигрировавшего после Октябрьской революции Н. Тасина (Н.Я. Когана) «Катастрофа» был посвящён вторжению на Землю негуманоидных монстров и почти полному истреблению нашей цивилизации. Конечно же, живописуя кошмары инопланетной агрессии, автор недвусмысленно намекал на угрозу иного рода, исходившую отнюдь не из космических глубин, а из соседней России. Свидетелю революционных «преобразований» вероятность большевистской экспансии представлялась синонимичной истреблению Земли космическими чудовищами.
Ну, так то ж — писатель-эмигрант. А Муханов — фантаст исключительно советский. Именно его роман «Пылающие бездны», впервые опубликованный в 1924 году в журнале «Мир приключений» и в том же году изданный отдельной книгой, стал первой настоящей отечественной космооперой — без скидок на эпоху, в которой он рождён. И единственной на долгие-долгие годы (с натяжкой к жанру всё же можно причислить «Межпланетного путешественника» (1924) Виктора Гончарова и «Повести о Марсе» (1925) поэта Грааля Арельского).
Сей первенец жанра действительно выделялся на фоне сочинений о мировых революциях, мировых же катастрофах и урбанистических утопий — щедрой, безудержной фантазией, не зашоренной установками сверху, романтикой освоения космоса, тщательной проработанностью фантастической модели, яркостью картинок, образов (о характерах — не говорю. Какие уж там характеры?). А уж по обилию идей на страницу текста (многие из них фантасты освоят лишь в ближайшем будущем) с мухановским сочинением в то время вряд ли мог соперничать даже «продвинутый» западный фантаст. Может, разве что «Борьба в эфире» А. Беляева, названная критиками «каталогом научно-фантастических идей», или книги упомянутого выше Виктора Гончарова. Но по части сюжетной увлекательности беляевский роман серьёзно проигрывает «Пылающим безднам». Недавно достал с полки номера «Мира приключений». Да, картонные характеры; да, трогательная наивность и пренебрежение научной достоверностью (а на кой она в космоопере?). И при всём этом даже сегодня роман читается взахлёб. Во всяком случае, ничуть не хуже «Звездных королей» Гамильтона или сочинений Эдвина Табба.
Перевернём страницу.
К 2423 году на Земле не осталось государственных границ. Идеология единой Федерации Земли (её столица расположилась в уральском городе Гроазуре) подчинена идеям Великого Разума. Во главе землян стоят два мудрых вождя — Начальник Технических Сил Роне Оро-Бер и Главнокомандующий Межпланетным Флотом Гени Оро-Моску… Стоп-стоп! Не слышится ли вам что-то знакомое в звучании этих имён? Ну, конечно же, ефремовская «Туманность Андромеды»! Иван Антонович Ефремов, человек большой эрудиции и начитанности, не мог не знать романа фантаста 20-х. Кстати, об именах людей будущего. Это весьма занимательная «ономастическая» придумка Муханова. Например: Омер Амечи, где Омер — имя, а фамилия указывает на место рождения: Америка, Чикаго. Или упомянутый выше Гени Оро-Моску — Гени, рождённый в Европе, в Москве.
Читаем дальше.
Люди освоили Ближний космос, заселили Луну, построили лаборатории на астероидах, установили трёхчасовой рабочий день и отменили тяжёлый физический труд. Преобразовалась и сама природа человеческая. У всех поголовно «открылся» ген телепатии, поэтому на улице люди носят тёмные очки, дабы никто не смог прочесть мыслей по глазам; средняя продолжительность жизни увеличилась до 150 лет — «благодаря всевозможным прививкам». Но и это не предел, потому что человечество придумало эматории, благодаря которым можно не только лечить тяжёлые заболевания, но даже воскрешать умерших. Автор не скупится на информацию о всевозможных достижениях человечества в науке, технике, культуре (будь то орнитоптеры-папиллопланы, антигравитация, мыслекниги и нанотехнологии). Муханов тщательно, с любовью выписывает мир, привнося в пресный жанр утопии элементы художественности — детективную интригу, любовную линию, конфликтность персонажей. Подобно Ефремову, Муханов максимально дистанцировал утопию от своей эпохи — не встретите здесь упоминаний о классовой борьбе, пролетариях и капиталистах, даже «священное» слово «коммунизм» в тексте ни разу не произносится.
Светлое будущее Солнечной системы люди строят не в одиночестве. Им в этом помогает ещё более древняя раса марсиан, с которыми налажен, что называется, тесный дружеский контакт, вплоть до того, что в моду вошли смешанные браки — даже лидер Земли Гени Ору-Моску женат на красавице-марсианке Авире.
И всё бы хорошо, кабы не обнаружили на марсианских спутниках небулий — очень ценное вещество, благодаря которому открывались новые горизонты в покорении Дальнего космоса. Тут и возникла жёсткая конкуренция на коммерческой основе. Да и это ещё полбеды. Но есть на дружественном Марсе тайный союз ларгомерогов, состоящий, между прочим, из поэтов, учёных и философов, потомков древних родов. Их цель — «всеми средствами добиваться осуществления культурно-политической гегемонии марсиан на всех заселенных планетах». Марсиане лишь спровоцировали начало военных действий. Но удар первыми нанесли земляне. «Наше» правительство так истолковало необходимость войны: «Или Земля будет существовать в условиях своей культуры, или мы… вместе с нарушителями мира приобщимся к Великому Молчанию Бездны… Наша сравнительно молодая культура будет без остатка поглощена более зрелой культурой противника…» Согласитесь, для советской фантастики 1920-х — не вполне тривиальный поворот.
И началось…
Звёздные армады сталкиваются в мёртвой пустоте Космоса: «На мелких судах сигма- и тау-лучи небулия, на крупных фата-луча того же элемента… они разлагают на составные части всякую сложную материю, встречающуюся на их пути. Тау-лучи… испепеляют встречную материю в атомную пыль. Наконец, фита-лучи… превращают все лежащее на их пути в стихийную силу нового вида, обращающуюся под их действием в попятное движение».
Надо сказать, что фантасты 20-х вообще были неравнодушны ко всевозможным смертоносным лучам — вспомните хотя бы алексейтолстовский гиперболоид.
Земляне первым делом уничтожают спутники Марса, а марсиане тут же наносят ответный удар: особыми лучами «накалывают» Луну, растапливают её вечные льды и пытаются сдвинуть с орбиты саму Землю, а другими лучами и вовсе раскалывают Пространство. На обеих планетах царит сущий ад, города в развалинах, а люди и марсиане вынуждены прятаться в подземельях.
В общем, «Джордж Лукас и сыновья».
По грандиозности, разрушительности батальных сцен Муханов переплюнул всех фантастов 20—30-х — и наших, и заграничных.
Впрочем, не из одних космических сражений состоит роман. На самом деле, они занимают довольно незначительное место в книге. Наиболее же захватывающие страницы автор посвятил приключениям Генни и Роне на Марсе после крушения их корабля. К счастью, они попали к доброму учёному Нооме, противнику войны. Упомянул я этот персонаж не случайно. Нооме работает над проблемами анабиоза, а между делом промышляет биотехнологиями и создаёт искусственного человека — вероятно, одного из самых первых андроидов в научной фантастике.
А тем временем земляне едва не проиграли эту битву. Но автор вовремя ввёл в текст ещё одного не вполне традиционного для советской фантастики персонажа — гениального юношу Кэна Рона, исповедующего идеи единой интергалактической культуры.
«Это было особенное существо, воплощенная идея служения Верховному Разуму, для которого вне этой идеи ничего не существовало… К 15 годам обычные масштабы для Кэна не существовали. Понятие отдельного мира, Земли, Солнечной системы — он заменил понятием Космоса», а к 20 годам ему были «ясны цели и задачи Космоса, были разгаданы все тайны мироздания».
Вот таким фантаст 1920-х изобразил человека будущего, человека космического — следующей эволюционной ступени. Эдакий прототип Людей-Х, ведь он ещё и умеет кое-чего: например, управлять небесными телами. Этими своими суперспособностями он и воспользовался для предотвращения бойни — взял да и замедлил вращение Марса вокруг своей оси, что вызвало на планете чудовищные катаклизмы с одной стороны, панику и гражданскую войну — с другой. Но зато марсиане поняли — с землянами лучше дружить, а не воевать. Следует отдать должное автору: он постоянно акцентирует внимание на идее ответственности как учёных за свои открытия, так и людей, в чьих руках власть (не важно — над людьми или силами природы), за судьбы мира и миров. Не столь часто подобная установка встречается в научной фантастике 1920—1940-х гг. по обе стороны океана.
Конечно, не всё так упрощённо, как я описал, и не сразу марсиане сдались, и много чего ещё произошло прежде, чем в Солнечную систему вернулся мир.
Такова в самых общих чертах сюжетная линия первой отечественной космической оперы. Роман пользовался хоть и недолгим, но большим успехом. В 1927 году он был переиздан. А потом, подобно многим книгам 20-х, был прочно забыт. Новая эпоха не терпела литературных вольностей.
Возвращение книги состоялось лишь в 1999 году, а затем — в 2010 году, когда роман был переиздан одновременно в Москве и в Екатеринбурге.
Имя автора «Пылающих бездн» сегодня тоже практически забыто. Известно о Николае Ивановиче Муханове и в самом деле не так уж много. Родился в 1882 году в Сызрани, с 1903 года играл в различных театрах, в том числе выступал в антрепризе С.В. Брагина, в труппе Л.В. Яворской, в рижском театре Незлобина и Михайловского. В советские годы режиссировал в петроградском Пролеткульте, в театре Балтфлота, в театре «Просвещение», в 1930-е работал в различных передвижных полулюбительских театрах, руководил театральными студиями. В 1937 году в сборнике «На провинциальной сцене» опубликовал фрагменты своих воспоминаний о работе в театре «Под холщевым небом».
Параллельно с театральной жизнью активно занимался журналистикой, печатался под псевдонимом Н.А. Гэм и даже одно время возглавлял газету «Юрьевское утро» (г. Юрьев). Литературная биография Н.И. Муханова началась в 1915 году со стихов в рижских и питерских журналах. В 1918 году в Петербурге выпустил поэтический сборник «Химеры».
К сожалению, в фантастической прозе, помимо романа «Пылающие бездны», Н.И. Муханов опубликовал лишь ещё один рассказ — «Атавистические уклоны Бусса» (1927). В 1942 году писателя и актёра не стало.
