Ещё Пушкин заметил, что человек испытывает особое упоение на краю смертельной опасности, «бездны» и что это «бессмертья, может быть, залог». Так далеко и глубоко мы заглядывать не будем. И бездны, на краю которых оказались герои книг (о них мы здесь расскажем), не какие-то супернеобычные, а чисто житейские — социальные. Почему мы вообще захотели об этом — тревожном — сейчас написать? Ну, потому что время такое вот: тревожное. Надо готовиться к разным непредвиденным и предвиденным неприятным возможностям, так что опыт их преодоления, наверно, не помешает.
И вот вам первый блин в нашем разговоре, который (блин) особенно «комом». В 17 лет парень сошёлся с девчонкой, родился ребёнок-даун, и девчонка от этого сюрприза удачно, но бессовестно отвертелась. Сын-даун сел на плечи мальчишки. Правда, у парня есть родители, они и тянут дауна Ваню, пока вдруг почти одновременно не уходят из жизни. И модный дизайнер интерьеров Фёдор Овчинников, как теперь зовётся мальчишка (а ему ведь уже тридцатник), оказывается один на один с бедой. Фёдор уходит из профессии, покидает модную тусовку. Он и впрямь один на один с бедой, а «беда» — твой родной сын: «Узнав о моём выборе, часть знакомых решили, что я псих, другие намекнули, что я чуть ли не святой, раз взвалил на себя такую обузу. И те и другие перестали звонить… Зачем испытывать людей на прочность? Короче, мир вокруг меня в одночасье изменился. Я оказался в каком-то клоунском дурдоме». И еще: «Меня раздирала любовь к сыну и ненависть к нему же за то, что он своим появлением перечеркнул мою, по сути, только начинающуюся жизнь».
Это всё из романа Александра Снегирёва «Нефтяная Венера». «Нефтяную Венеру» (картина, на которой гламурная красотка льет на себя из канистры горючее) Ваня притащит отцу с места автокатастрофы. Видно, модный художник вёз шедевр постмодерна заказчику, но постмодерн, где все понарошку, кончился трагическим реализмом. И завертелось!.. Закрутится у Феди роман — да сразу с обеими дочками погибшего художника, а параллельно и Ваня влюбится в девушек, которые, ну прямо, благодетельницами заделались отца-одиночки и его сына. И вроде всё покатится к хеппи-энду. Но тут начинается череда странных совпадений и приключений. И нам придётся пережить немало горьких минут, тем паче, что мы успеем полюбить этого Ваню: гад автор заставит! И только «после всего» сам рассказчик поймёт: сын был ему не наказанием, а наставником — тем таинственным коридором, по которому в жизнь его являлись вполне чудеса…
Вы скажете: чернуха. Вы скажете: давит на слезу. Вы скажете: поддерживает читательский интерес ходами, приличными в не лучшем ТВ-сериальчике. Все это, будем честны, в книге есть. Но — снова «но»! — есть и другое: чёрный юмор, раскованность, искренность, точность деталей, а главное — понимание современной жизни, которая идёт мимо тебя, по тебе, сквозь тебя. Так что и демонстративная, стильная попсовость романа — очень к месту, ибо отвечает замыслу и выражает главную мысль. А мысль такая: современная наша жизнь, и жлобастая и гламурная, помешана на успехе, карьере и тотальной безответственности, но когда тебя вдруг припрягает эта самая жизнь «по серьёзке», тут-то и открываются неожиданные ее перспективы. В общем, жизнь — всегда загадка и чудо, даже если судьба явилась к тебе, как будто в балахоне палача. Есть и здесь «свет в конце тоннеля» — но грустный и странный свет. Вот говорят «тот свет» — про загробный мир. Но тот свет начинается, между прочим, на этом. И Снегирёв показывает это весьма убедительно.
А кстати, катарсис вас тоже ждёт, не волнуйтесь. Жизнь не захлопнет свою книгу перед Фёдором, ведь ему только тридцать один год! Автору, написавшему текст, вообще было тогда двадцать восемь. Так что «Нефтяная Венера» — роман о молодых, для молодых и с точки зрения молодых написанный очень свободным современным человеком, про наши дни. Написанный этаким «дзэндэндистом» (его словцо).
По сравнению с героями «Нефтяной Венеры» персонажи романа Андрея Иванова «Путешествие Ханумана на Лолланд» — все бывалые парни. Хоть и обитают в благополучнейшей Дании, но для «королевства чистой совести и чистых унитазов» они чистой воды грязный сброд и докука. Короче, мы в интернациональном лагере беженцев, которые ожидают права осесть на местной земле или продолжить свой путь дальше.
Эх, «Дания, Дания — мокрая Германия!» — не устают повторять сокрушенно герои романа Андрея Иванова. Это все личности колоритные. Вы запомните их наверняка, так полнокровны образы и гениального, но полоумного индуса Ханумана, и беженца от патриархальных устоев смиренного замарахи Непалино, и пузатого сквалыги-горе-художника Потапова с его как бы дочерью, и всех этих сербов, негров, албанцев, русских, арабов, цыган, что заполнили лагерь беженцев в медвежьем углу Датского королевства. Действие романа около 1998 года, кризисы вспыхивают в Европе, Азии, Африке. Вот люди и бегут в надежде найти пристанище и покой. И даже больше — удачу и счастье, ведь большинство «азулянтов» (так называет автор обитателей кемпа) — молодые люди.
У каждого из них своя мечта. У гиперактивного Ханумана — добраться до Америки, а кто-то и соседней Швецией ограничился бы. Все они верят: настоящая жизнь всегда впереди и только не здесь. Они живут в мире фантазий и мелкопакостной предприимчивости на грани откровеннейшей уголовщины. Они ночуют с открытыми окнами, чтобы в случае облавы выпрыгнуть прямо в поле и зарыться в навоз лицом. Они могут обитать в квартире, где в соседней комнате который уж день разлагается труп. Они умеют и любят, прикалываясь, обмануть и бюргеров, и таких же бродяг, как сами. Каждый из них с полным правом может сказать о себе: «…я… не встречал еще на Земле столь изобретательного подлеца, как я! Подлеца, который бы гадости делал в таком количестве и сохранял совесть в анабиозе, и сердце при том чистым и незатронутым». Авантюристы Андрея Иванова — не сентиментально романтичные герои Ремарка, которые тоже ведь зачастую перекати-поле и «потерянное поколение». Но эти, их внуки и правнуки, — жёсткие прагматики, не щадящие и себе подобных. Только вот социальные ситуации Европы 30-х и 90-х странно, зловеще рифмуются…
И что всех ждёт впереди?..
Но все они верят, что где-то ждёт каждого тёплое, уютное окончательное пристанище, хотя все они, похоже, уже бродяги профессиональные, неизлечимые, и никакой рай земной не перебьёт больную их жажду к вольности, к перемене мест и лиц.
Герой-повествователь сам — из бывшего советского Таллинна. На родине близкие давно заочно похоронили его. Он же не теряет надежды вернуться, а главное — не теряет зоркости. Так что мы узнаем про весь этот самый илистый ил европейского дна из первых рук и увидим его глазами русского человека.
И ещё. Сперва этот текст может показаться чересчур многословным. Но если его словесная воронка вас засосёт (а она засосёт почти непременно!), вы обнаружите пёстрое многообразие лиц и сцен, и глубоко «жизненное» и очень грустно человечное содержание — впрочем, нередко едкое. Однако и этого большого романа не хватило писателю, чтобы рассказать обо всём увиденном, пережитом. Сага о Ханумане — лишь первая часть трилогии, им задуманной.
Её главные герои всё время порываются «выйти за рамки, чтобы увидеть картину целиком». Картину жизни, которая не сводится к тошнотной для них повседневности. А девиз у них единственный и простой: «Мэн, если тебе повезло и ты попал в машину времени, то ехать в прошлое глупо! Надо жарить вперед! И чем дальше, тем лучше!»
Звучит оптимистично. Вы не находите?..
