В №14 нашей газеты мы дали несколько коротких этюдов о первопроходцах фантастических океанов. Предлагаем вашему вниманию ещё несколько заметок.
К вопросу о терминологии
Принято считать, что понятие «научная фантастика» (Science Fiction) ввёл в обиход в 1926 году отец американской жанровой журналистики Хьюго Гернсбек (его именем названа самая престижная премия в мире фантастики). Этот миф прочно утвердился в сознании исследователей и читателей фантастики. Почему миф? — удивитесь вы. Да потому, что с лёгкой руки известного русского популяризатора науки, основоположника научно-занимательной литературы и страстного энтузиаста фантастики, немало сделавшего в 1920—1930-е годы для её популяризации, Якова Исидоровича Перельмана (1882—1942) в России термин «научная фантастика» благополучно прижился за 12 лет до «эпохального открытия» американского инженера-фантаста. В 1914 году журнал «Природа и люди» поместил единственный художественный опыт Я.И. Перельмана — рассказ «Завтрак в невесомости», имевший подзаголовок «Научно-фантастический рассказ».
А вот относительно другого термина, имеющего боле широкую трактовку — «Фантастика» — никаких мифов и дискуссий. Это понятие, применительно к особому роду литературы, впервые ввёл в научный обиход в 1830 году известный французский писатель и критик Шарль Нодье в статье, которая так и называлась — «О фантастическом в литературе». Вот так, у древнейшего из искусств имя появилось лишь в XIX веке.
Раздевающий взгляд
«И вдруг — словно по манию волшебного жезла — со всех голов и со всех лиц слетела тонкая шелуха кожи и мгновенно выступила наружу мертвенная белизна черепов, зарябили синеватым оловом обнаженные десны и скулы.
С ужасом глядел я, как двигались и шевелились эти десны и скулы, как поворачивались, лоснясь при свете ламп и свечей, эти шишковатые, костяные шары и как вертелись в них другие, меньшие шары — шары обессмысленных глаз».
Оговоримся сразу: это анатомическое описание позаимствовано не из романа ужасов. Что же такое случилось с героем? Почему вдруг он стал видеть внутренности людей? «Вероятно, речь идет о рентгеновском зрении», — догадается начитанный поклонник фантастики. И будет прав. Действительно, тема рентгеновского зрения давно волновала фантастов. Первым к этой проблеме обратился ещё в 1920-е годы остроумный болгарский фантаст и сатирик Светослав Минков в блестящей новелле «Дама с рентгеновскими глазами». Дотошные книгочеи вспомнят тут же и рассказ советского фантаста Александра Беляева «Анатомический жених». Но, как оказывается, классики реалистической литературы и тут ухитрились обойти фантастов по крайней мере на полвека. Необычную, сюрреалистическую ситуацию, в которой оказался герой, вдруг увидевший анатомическое строение гостей одной вечеринки, описал еще в 1878 году Иван Сергеевич Тургенев в коротеньком (всего 23 книжных строки) этюде под мрачным названием «Черепа» (именно оттуда и позаимствовали мы вышеприведенную цитату), вошедшем в состав цикла «Стихи в прозе». Много занятного обнаружит в этом традиционно считающемся далеком от фантастики цикле любитель путешествий по истории жанра. Есть здесь и классический хоррор («Старуха»), и традиционная утопия («Лазурное царство»), и космогоническая утопия («Пир у Верховного Существа»), и даже утопия сатирическая («Два четверостишия»); обнаружится здесь и удивительная история гибели мира («Конец света»), и рассказы, раскрывающие популярную в научной фантастике тему раздвоения личности («Соперник», «Когда я один (Двойник)»), и уж совсем научно-фантастическая миниатюра о насекомых-мутантах («Насекомое»).
Впрочем, этими миниатюрами вклад великого писателя в становление русской фантастической прозы не ограничился. Поэтому в одном из номеров «Территории L» русскому классику мы посвятим отдельный материал.
Предсказания… из тюрьмы
Удивительны порой судьбы прозорливых «выстрелов» фантастов.
Вот, скажем, космические путешествия. Даже в 1920-е годы, когда уже были известны работы теоретиков космонавтики К.Э. Циолковского, Г. Оберта, Р.Х. Годдарда, М. Валье и других, описания полётов на космических кораблях в произведениях научной фантастики были далеки от достоверности, что вполне простительно: космонавтика в те годы была областью исключительно теоретической. А уж такой «мелочью», как состояние невесомости во время полёта, сочинители и вовсе довольно долго пренебрегали. Что уж тогда говорить о космической фантастике, рожденной в веке девятнадцатом!
Однако…
«…Через несколько часов мы вышли за пределы доступного для чувства земного притяжения, и для нас более не было ни верха, ни низа. Стоило нам сделать несколько движений руками, и мы плавно переплывали на другую сторону каюты.
— Вот и верь после этого, — сказала Вера, — что тяжесть есть неотъемлемое свойство всякой материи.
— Сколько в вас весу? — спрашивала Иосифа Людмила, плавая в воздухе.
— Нуль пудов, — отвечал тяжеловесный гигант Иосиф.
— Да, но и сами пуды теперь нули! — воскликнула Людмила, толкая плавающую близ нее пятипудовую гирю».
А вот ещё одна цитата:
«Вера схватила летевший мимо нее стакан воды и быстрым движением руки отдернула его от наполнявшей его жидкости. Оставшись в воздухе, жидкость сейчас же приняла шарообразную форму и поплыла среди нас подобно мыльному пузырю».
Оба фрагмента взяты из рассказа «Путешествие в мировом пространстве». Не правда ли, удивительное по точности описание космического полёта? А ведь эти строки были написаны в 1882 году! Но ещё более удивительно, что написан рассказ… заключенным Шлиссельбургской крепости! Именно там в течении 25 лет отбывал свой срок общественный деятель, учёный-историк и революционер-народник, участник террористической группы «Народная воля» и покушения на Александра II Николай Александрович Морозов (1854—1946). Зря время революционер в тюрьме не терял: активно занимался самообразованием, написал несколько научных трудов по астрономии и истории. За время заключения было написано и немало фантастических рассказов, позднее объединённых в книгу «На границе неведомого: Полунаучные фантазии» (1910). Тематика сборника весьма разнообразна: здесь и исследование четвертого измерения, и путешествие в прошлое Земли, и научная лунная экспедиция…
К области научной фантастики можно отнести и некоторые научные трактаты Морозова, — например, «Периодические системы строения вещества» или «И. Менделеев и значение его периодической системы для химии будущего» (обе — 1907), где были предсказаны использование ядерной энергии и существование некоторых элементов.
Что касается цитировавшегося рассказа «Путешествие в мировой пространстве», то здесь дано не только одно из первых в мировой литературе описаний состояния невесомости, но так же впервые была высказана гипотеза о метеоритном происхождении лунных кратеров.
Под солнечными парусами
В 1960–1970-е годы на страницах самых уважаемых научных и технических журналов обсуждалась идея космического корабля с «солнечным парусом». Не умер этот проект и сегодня. Но как мы знаем, многие идеи приходили в науку из фантастики.
Кому же первому из фантастов в голову пришла идея «солнечного паруса»?
К сожалению, историкам фантастики ничего не известно о линии жизни русского литератора начала ХХ века Бориса Красногорского. Но именно на страницах его астрономической дилогии «По волнам эфира» (1913) и «Острова эфирного океана» (1914; этот роман был написан в соавторстве с популяризатором астрономии Даниилом Святским) впервые появился космический корабль, использующий в качестве движущей силы давление солнечного света.
В двух словах сюжет сводится к следующему: некоему инженеру, гостю элитного клуба «Наука и прогресс», то и дело придумывающим различные смелые технические проекты, приходит в голову идея совершить космическое путешествие. Идея понравилась членам клуба. И вскоре энтузиасты науки строят космический корабль, оснащённый огромным зеркалом «из чрезвычайно тонких листов гладко отполированного металла» (тот самый «солнечный парус»). Первая же экспедиция потерпела неудачу — в день старта Земля вошла в поток метеоритов, и сбитый корабль рухнул в Ладожское озеро. Невезение сопровождает и вторую экспедицию — немцы по украденным чертежам строят свой корабль и в открытом космосе совершают нападение на российское судно, в результате чего наши путешественники, убегая от космических пиратов, совершают посадку на Венере.
Однако динамичный сюжет и познавательная составляющая не спасли дилогию Красногорского и Святского от забвения — как и многие фантастического романы того романтического времени, когда Космос был бесконечно далек.
Полный Уэллс! Или Россия — Родина…
Не только фантасты, но и издатели в России частенько опережали если не время, то своих заграничных коллег.
Взять хотя бы переводную жанровую литературу…
Произведения Жюля Верна и Герберта Уэллса в дореволюционной России переводились чрезвычайно оперативно — спустя месяц-другой после выхода на языке оригинала российский читатель получал возможность ознакомиться с новыми книгами зарубежных романистов. К творцам жанровой литературы в России и в самом деле относились с особой любовью. Свидетельством тому служит и тот факт, что первое собрание сочинений английского романиста и одного из столпов научной фантастики Герберта Уэллса увидело свет отнюдь не на родине, а в санкт-петербургском издательстве Пантелеева в 1901 году. Спустя несколько лет другое петербургское издательство «Шиповник» порадовало российских читателей ещё одним собранием английского писателя (1908—1910), а в 1909—1917 годах знаменитый издатель П.П. Сойкин выпустил уже первое в мире Полное собрание сочинений Уэллса в 13 томах!
