Новый роман Олега Ермакова «Голубиная книга анархиста» (М.: Время, 2018. 768 с.) читаешь одновременно с сочувствием и лёгкой досадой. С сочувствием — к его двум героям, современным каликам перехожим: молодому анархисту Васе и юной побирушке Вале. Ох, больно жалостная это история! С досадой — потому что ну многовато слов (особенно в первой трети книги, где такое изобилье придуманных снов), их здесь явно больше, чем нужно для поддержания интереса читателя. И всё же в сухом остатке упорное чтение вознаграждает себя. О многих ли героях самых топовых нынешних книжек скажешь, что ты простодушно переживаешь за них, и вообще, как ни далеки подобные персонажи от тебя по жизни, они такие живые здесь, — такие, чёрт возьми, ЛЮДИ?!..
Итак, вкратце о чём роман. В наши дни одна юная пара пустилась в бега. Он, Вася, — от преследования властей за «не тот» пост в сети, она, Валя, — от преследования главаря мафии нищебродов. Вася и Валя прибились друг к другу, но они люди с разных планет. Вася — продвинутый юзер интернета, московский ботаник-обличитель властей, идейный анархист и «афей» (атеист). Валя — богомольная забитая нищенка из глубинки, которая, кажется, и грамоте-то не очень, зато знает великое множество древних сказаний, распевая их в самые острые моменты своего нелёгкого жития. Вероятно, это стихи из так называемой «Голубиной (Глубинной) книги» — сборника народных духовных стихов конца XV — начала XVI вв. По дороге беглецы встречают разных (большей частью, кстати, «добрых») людей и переживают цепь волнующих приключений.
Перед нами явно «роман дороги», который в современной нашей словесности, по меткому замечанию Дм. Быкова, всё чаще становится «романом побега». Симптоматичненько!..
Итак, Вася с Валей — два полюса современной российской жизни: «продвинутый» и патриархальный. Правда, при столкновении с жизнью оказывается, что ленивая «дурочка» Валя куда как больший (и безжалостный) анархист, а Вася вполне себе исправный, рукастый и покорный работник.
Русь, в которую погружаются беглецы, тоже весьма колоритна. Фермер оказывается интеллигентом-гуманистом, бывший «афганец» Дмитрий — поклонником Велимира Хлебникова и немножко блаженным отшельником, обезножевшая колхозная бухгалтерша — настоящей художницей.
Оказалось, нынешняя глубинная — вся в нищете и разрухе — деревенская Русь полна жизненных соков и талантов. Прямо Монмартр в курятнике! Поэтому и Париж — настоящий, отлично изображённый, «близко к тексту» жизни — вливается вдруг в роман, и, думаю, это лучшие здесь страницы. Жесткач исходит от немногих людей, которых тоже можно назвать в чём-то жертвами обстоятельств. Таков Эдик — участник (и жертва) войны в Чечне. От него нашим каликам ещё прилетит под самый занавес… Впрочем, всё: больше не спойлерю.
Повторю: текст Ермакова имеет главное (когда-то) романное качество — его героям сопереживаешь, иной раз и поперёк себя, и поперёк автора. Поперёк автора — потому как уж очень он, автор, умилён своими «каликами», отсюда и повышенная болтливость их (и его) в начале, и некоторая сиропистость в их обрисовке. Присутствует и другое знакомое нам по старинным романам качество: герои порой выступают, мне показалось, в роли резонёров, оглашающих мысли своего создателя. Увы, мысли эти плавают на поверхности, как-то не кажутся они органичными тексту, навязаны ему. Доказательство ли это некой инфантильности нашей «критически мыслящей» публики вообще или недоработка лишь О. Ермакова — сказать не берусь. Вероятно, и то, и другое. При этом речь Васи вдруг становится так похожей на стиль заметок в дневнике немолодого уже писателя.
Для меня загадкой осталось, почему Ермаков при замечательном пластическом даре, при чуткости к слову (а иначе и не захватил бы своими немудрящими — так-то — героями), лауреат премий «Ясная Поляна» и «Большая книга», допускает странные промахи. Ну не скажет тот же Эдик, жлобина и экс-вояка, слОва «видимо» — не его караса оно! Несколько раз споткнулся я о подобную вот неточность, и это притом, что перед нами не скороделка для текущего сезона, а, так сказать, опус магнум — взлелеянный и писавшийся не один, будем думать, год…
Умиляется автор часто и с радостью, которую я, читатель, не всегда готов разделить. Зато образы носителей зла в книге даны гораздо убедительней для меня: точно, лаконично (это уже знакомый нам Эдик и лидер нищебродов Мюсляй). За ними ведь тоже стоит своя правда, и эта правда — сила, простая, грубая, физическая или сила изощрённо порочного духа тоже. Россия хороших людей в романе («их у нас гораздо больше, вспомните о них!») — это всё же несколько Русь сказочная, сувенирная. Современная Россия пусть только двух в романе, но заведомых говнюков — настоященская, и я боюсь, что сила художественной правды (и смысловой точности!) конкретно за ними здесь. Вот почему Вася с Валей — беззащитные беглецы. И вот почему Париж с его отнюдь не ангелами, но всё же цивилизованными как-то людьми выглядит вполне естественной, хоть и сказочной целью их побега…
Возможно, история Васи и Вали продолжится: роман с открытым финалом. Да и сам он — в некоторой степени продолжение предыдущей книги Ермакова «Радуга и Вереск», которую уже называют «культовой». Каких эпитетов удостоится «Голубиная книга анархиста» — дождёмся, услышим и, может быть, согласимся.
