Есть у нас такой стереотип, что произведения литературы, особенно те, что считаются классикой и культурным наследием, — это нечто вроде святой коровы: должно быть неприкосновенно. Попытки экранизировать классику, перекладывать на рельсы других видов искусства, работающих с сюжетным повествованием, часто вызывают такие споры и возмущения, что невольно начинаешь беспокоиться о душевном благополучии этих критиков. Но если с киноадаптациями ещё можно как-то смириться, то с комиксами — вообще ничего не понятно. Особенно самим спорщикам. Давайте же попробуем разобраться.
Традиция использования литературного произведения в качестве источника для рисованной истории в нашей стране имеет уже долгую историю. Достаточно вспомнить, как вольно обходились с сюжетной основой авторы лубочных листков в XIX веке и в начале XX века.
Конечно, читатели лубочных листков были людьми малограмотными, но уж в хороших-то историях они знали толк. Поэтому авторы лубка выбирали именно те фрагменты сюжета, которые, перейдя в изобразительное измерение, могли бы захватить внимание читателя. К примеру, те же «Вечера на хуторе…» и «Тарас Бульба» Н.В. Гоголя легли в основу немыслимого числа рисованных вариаций.
Необходимо понимать, что рисованная история, как и кино, мультипликация или театр, — это совершенно особый способ рассказывать истории. Любые попытки сравнить рисованную историю с литературным произведением с целью выяснить, что лучше — говорят только о необразованности тех, кто это делает. Как и в театре или в кино — в рисованной истории читателю предлагается взаимодействовать с уже готовыми образами. Но что в этом плохого? Разве нам не интересно сравнить свои образы героев с тем, как их видит кинорежиссёр или актёр театра? Но рисованная история, в отличие от других форматов адаптации литературного произведения-основы, даёт большой размах для домысливания.
Известны примеры, когда рисованная история возрождала интерес к творчеству отдельных писателей или служила почвой для широкой общественной дискуссии, делая определённые темы остросоциальными. К таким примерам можно отнести манга Тэдзуки Осаму «Преступление и наказание». Эта работа, основанная на одноимённом произведении Ф.М. Достоевского, была впервые опубликована в Японии в 1953 году и обрела культовый статус, пережив массу переизданий. Надо ли говорить, что эта манга послужила лишь усилению интереса у японцев к творчеству нашего великого соотечественника.
Есть несколько основных вариантов, к которым прибегают комиксисты, адаптируя оригинальный сюжет литературного произведения под формат рисованной истории. Один из самых очевидных путей — переосмысление визуальной составляющей сюжета без ухода от оригинала. К таким примерам относится комикс-адаптация романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита», выполненная художником Аскольдом Акишиным и сценаристом Михаилом Заславским в 1992—1993 годах. Правда, издана книжка была только в 2005 году во Франции…
«Мастер и Маргарита» — настолько популярное произведение, что какие-то фразы из книги мы уже наизусть знаем. Однако, как известно, существует несколько версий романа. Что же брать за основу для адаптации?
Как рассказывает Михаил Заславский, прежде чем приступить к работе он последовательно изучил все варианты и оставил для рисованной истории преимущественно те элементы, которые Булгаков сохранял от редакции к редакции. Ещё одна любопытная деталь: динамика повествования в книге сложно укладывается в формат рисованной истории. Поэтому сценарист выписал названия глав на карточки и расставил их в такой последовательности, чтобы не только соблюсти динамику графического романа, но и сохранить историческую последовательность литературного произведения-основы.
Как вы помните, сюжет романа разворачивается параллельно в нескольких реальностях. Чтобы отразить эту сложную многоплановость, Акишин прибегает к богатству визуальных средств рисованной истории: приключения Мастера и история Понтия Пилата изображены посредством разных стилей рисунка.
Второй, не менее популярный вариант комикс-адаптации наиболее ярко иллюстрирует серия «Питер Пэн» француза Режи Луазеля, состоящая из шести томов. Серия была создана с 1990 по 2006 годы. На русском языке вышла только первая книга (Изд-во «Нитусов», 2005).
Сюжет истории значительно отходит от произведения-основы, а к известному советскому фильму Леонида Нечаева вообще никакого отношения не имеет. Питер Пэн здесь не волшебный мальчик из чудесного мира, прилетающий ночью к деткам из благополучной семьи, чтобы увлечь их в удивительное приключение. Он — оборванец из грязных городских трущоб. Его мать — алкоголичка, он каждый день ходит по краю жизни и смерти в поисках пропитания для себя и своей обезумевшей матери в компании других таких же оборванцев. Но в один прекрасный момент случается чудо…
Это пример того, как при соблюдении ключевых деталей произведения-основы (те же главные герои, те же основные локации и, часто, ключевые коллизии сюжета) создаётся совершенно новое произведение.
Чем-то близка такому подходу и другая модель комикс-адаптации, примером которой служит творчество Алексея Никитина. Его истории не обязательно пересказывают сюжеты известных литературных произведений. Писатели сами выступают персонажами, утягивая за собой в рисованную историю всё, что связано в сознании широкой публики с их жизнью и творчеством: реальные эпизоды биографии, сюжеты и герои их произведений, всевозможные байки и анекдоты. Первая книжка Никитина, выполненная в его узнаваемом наивном стиле, вышла в 1998 году.
Все эти варианты обращения к классике литературы имеют право на существование. Не надо бояться, что они могут подменить или извратить нашу «святую корову». Это не так. Классическое, оригинальное произведение никуда не денется. Сегодня, в эпоху цифровых технологий, булгаковская фраза «Рукописи не горят!» — куда как очевидна. А всевозможные способы «оживления» классических текстов как раз и создают наш новый мир. Вернее – миры: мир Булгакова, Стругацких, Платонова, Чехова и т.д. Из какого края не зашёл бы новый читатель в эти миры, добравшись до центра, он обнаружит главное — литературные произведения.
