В фокусе статьи известного социолога — «заочницы», молодые женщины, которые дистанционно знакомятся с мужчинами, отбывающими наказание в колониях. После знакомства они включаются в женские сети околотюремной коммуникации, поддерживают с партнёрами постоянный контакт по интернету или телефону. Женщины могут являться активными агентами по реинтеграции заключенных в общество после освобождения, чем объясняется внимание к этой группе со стороны исследователей социальной политики. Статья основана на результатах эмпирического социологического проекта, посвященного женским сетям поддержки заключенных.
Впервые исследование опубликовано в «Журнале исследований социальной политики» (Т. 13, № 2). «Территория L» печатает статью с незначительными сокращениями.
Около тюремных стен
На начало 2014 г. в России в 730 исправительных колониях отбывало наказание 557,7 тыс. человек, из них 45,3 тыс. женщин (Краткая… 2015). При этом людей, находящихся под влиянием пенитенциарной системы, намного больше. Это родственники заключённых, которые наравне с ними страдают от социальной и экономической маргинализации (Омельченко 2012; Омельченко, Пэллот 2015). В рамках западной традиции социальных исследований пенитенциарной системы накоплен богатый опыт анализа возможных негативных последствий массового тюремного заключения: внимание обращается не только на отбывающих наказание, но и на их семьи — детей, родителей, супругов и партнеров, которые с недавнего времени все чаще попадают в сферу интереса исследователей и социальных работников (Murray 2007). Семьи заключенных становятся важным объектом и субъектом социальной политики большинства западных стран, разрабатываются программы их материальной и психологической поддержки, оказывается помощь для укрепления связей осужденного с родственниками и партнерами. Готовность принять освобождающегося из заключения расценивается как важнейшее условие успешной посттюремной адаптации и профилактики рецидивного криминального поведения (Mills, Codd 2008).
В первых работах родственники осужденных назывались forgotten (hidden) victims, т.е. забытые или скрытые жертвы (Codd 1998; Light, Campbell 2007), позже этот академический дискурс сменился дискурсом мобилизации семьи в новых обстоятельствах, иногда — защиты позиции женщины в целях изоляции агрессивного мужчины. В новейших работах исследователи призывают отказаться от моральных и эмоциональных оценок и посмотреть на социальные последствия тюремного заключения для разных членов семьи. Особый интерес в этом отношении представляет работа Меган Камфорт (Comfort 2008) об особенностях влияния «тюремизации» (prizonisation) на родственников заключенных. В этой работе дается развернутая характеристика изменений, происходящих в судьбах всех членов семьи (особенно тех, что связаны прямым родством — жен, матерей, сестер, дочерей), в результате стигматизации со стороны социальных служб, родственников, соседей и общества в целом. В фокусе других работ оказываются эмоциональные, социально-экономические последствия появления в семье заключенного (Todd et al. 2001). Есть работы, посвящённые исключительно жёнам (Fishman 1990), изменению ролевой модели женщин (Moerings 1992), роли семьи, как социального капитала для заключенного (Mills, Codd 2008).
В России родственники заключенных не выделяются в качестве отдельной категории для государственной поддержки, что отражает общее состояние пенитенциарной системы, в которой внимание сконцентрировано на вопросах наказания, а не на процессе адаптации после освобождения. Между тем родственники и партнёры наравне с самими заключенными испытывают общественное давление, стигматизацию и исключение. Как и в целом «тюремная» проблематика, положение родственников заключённого не находит понимания среди отечественных исследователей. Например, тема трансформации идентичности «женщины заключенного» (то есть его матери, жены, партнёрши) в контексте затяжного ожидания возвращения, остаётся практически непредставленной даже в гендерных исследованиях.
Специфически российская ситуация проявляется и в том, что пенитенциарная система находится под влиянием советской репрессивной идеологии, на периферии внимания общественности, и как любые бюджетные структуры переживает значительные экономические трудности.
Женщины, которые дистанционно знакомятся с заключёнными-мужчинами, редко привлекают внимание учёных, а для России это и вовсе новаторская тема. Этих женщин называют «заочницами». Это устоявшееся понятие, которое используют и сами женщины, вступающие в дистанционное общение с мужчинами, и их партнеры. Заочно — значит, без какого бы то ни было визуального/реального контакта, исключительно по переписке или с использованием новейших информационных средств коммуникации. Для анализа общения с заключёнными-мужчинами перспективно использовать традиционный для гендерной теории подход, выявляющий режимы заботы, дополнив его анализом ситуаций знакомства и ухаживания, а также строительства и поддержания отношений на расстоянии. В этом контексте забота рассматривается как взаимная эмоциональная связь между тем кто её осуществляет и тем, о ком заботятся; а также как обязательства, в соответствии с которым тот человек, который осуществляет заботу, чувствует себя ответственным за благополучие других и выполняет интеллектуальную, эмоциональную и физическую работу как выражение этой ответственности (Hochschild 2003: 214).
Эмпирическую базу данной статьи составили интервью с женщинами, которые идентифицировали себя как «заочницы», собранные в Санкт-Петербурге, Москве, Ульяновске, Саратове в 2012—2013 гг. Было проведено 33 глубинных биографических интервью и десять экспертных. Рекрутинг информанток осуществлялся как самостоятельно через социальные сети, так и на специализированных сайтах, где проводниками были модераторы форумов и активистки российских женских сетей поддержки заключенных.
«Заочницы» — кто и кого так называет
Почему нет такого слова — «заочница»? Ничего такого обидного здесь нет, я считаю… Очница — это та, которая знала до подсидки, до этого всего. А коль ты виртуально познакомилась, у тебя виртуальное общение <…> ребята выходят и со знаком благодарности к ним в ножки кланяются, она обеспечила ему жизнь нормальную, достойную, то бишь, он ни в чем не нуждался, посылки, там, какие-то медикаменты, все (Виктория). (1)
Риски и сопротивление
Всех женщин в той или иной степени вовлечённых в удалённую коммуникацию с сидельцами, а не только тех, которые дистанционно знакомятся с будущими партнерами, можно в определённой степени назвать «заочницами». Свидания, тем более физическая близость – крайне редкие события, если муж или партнёр осуждён на длительный срок, то активное ожидание и поддержка (материальная и моральная) остаются единственными способами сохранения интимности и доверия. Однако практики заботы заочниц имеют свою специфику, что и позволяет рассматривать их опыт в качестве особого случая.
Заочное знакомство с целью установления близких отношений всегда сопряжено с рисками. Виртуальные образы потенциальных партнёров могут не иметь ничего общего с реальными, у них могут быть самые разнообразные мотивы, в том числе — обман, шантаж, насилие. Кроме того, мужчины-сидельцы могут иметь несколько заочных подруг (часто параллельно с официальными женами), поскольку наличие широких сетей поддержки — значимый элемент статуса, социального и культурного капитала, то есть возможность «греться»: получать посылки с воли, краткие и длительные свидания. И хотя в историях наших информанток не было прямых ссылок на практики обмана (например, для получения «стипендий» сидельцами (2) или, наоборот, обмана сидельцев — «девочками» (3)), риск заочных связей очевиден. Так, в одном из интервью была рассказана история о попытке сексуального насилия во время свидания с «заочницей», после чего был введён запрет на длительные свидания для «гражданских» жён. Различные формы эксплуатации с обеих сторон (преимущественно мужчинами), психологическое и материальное насилие приводят к тяжелым депрессиям, наносят глубокие душевные раны.
Но дистанционные отношения — это добровольная, сознательно выбираемая стратегия. Почему же, имея доступ к различной информации о возможных рисках и последствиях, зная из рассказов родственников и знакомых о сложностях такой жизни, женщины выбирают её? Что стоит за этим выбором? Позволяет ли дистанционное общение менять, перестраивать наследуемые и предписываемые структурными ограничениями гендерные роли, сопротивляться их жестким правилам, создавать индивидуальное пространство смыслов и ценностей собственной жизни?
Знакомства
…очень многие удивлялись, что, когда он уже сидит, знакомятся и расписываются, и жена там не большая толстая безобразная, <…> модели выходят замуж за зэков, <…> роспись на нашей зоне идет каждый месяц <…> не меньше десяти, все расписываются <…> я не говорю, что все арестанты хорошие, а мой все равно хороший [смеется] (Светлана, 27 лет).
Мы столкнулись с различными объяснениями мотивов и целей включения в «заочную» коммуникацию. Целенаправленный поиск партнёра/ мужа среди заключенных мог объясняться семейным опытом («мама познакомилась с будущим мужем по переписке»), советами и примером подруг, проблемами в поиске и коммуникации «вживую», романтизацией криминального мира или включённостью в него. Так, например, Ольга познакомилась с будущим мужем в социальной сети «Одноклассники» через свою подругу, которая уже переписывалась с заключённым, узнала, что он «уже давно сидит, у него срок одиннадцать лет. Это 162-я статья — разбой». Через месяц едет на краткое свидание. Был «мегаскандал в доме… и я говорю: «Делайте со мной, что хотите, я, все равно, буду с ним общаться»». Отец по своим связям узнает все о Николае:
…общались с начальством колонии, и потом папа сказал, что все о нем хорошего мнения, тра-та-та, работает. Родители сказали: «Всё, ладно, общайся» <…>. Он прилично зарабатывает, он мне помогает финансово <…>. Он шьет, и он наладчик на производстве, как бы, единственный, поэтому у него, там, и по шитью много заказов.
Через полгода Ольга добивается длительного свидания, и они принимают решение «расписаться» (пожениться). Желание переписываться может быть связано с любопытством:
…что-то зацепило, решила ответить… я там как бы не фамилию написала, а ник нейм, ну, грубо говоря, написала «Вика Блатная». Он написал: в чем смысл твоей плоти? На кухне? Ну, я ответила: далеко не на кухне. <…> потом пошло (Инна, 23 года).
Мотивом к знакомству могло стать изменение жизненных обстоятельств, одиночество, тоска, ощущение своей ненужности:
Познакомилась от нечего делать… сын создал анкету на сайте знакомств… Пришло сообщение, вроде бы в разговоре все так прилично, без оскорблений, без матерных слов, завязалось общение, я решила поехать на короткую свиданку… Все, и вот вместе остались (Виктория, 30 лет).
Поиск заочного знакомства мог объясняться неопытностью в общении с мужчинами, пережитым опытом насилия, желанием найти покровителя, а также — для удовлетворения физиологических потребностей. Отдельный сюжет — это проституция (4).
Режимы ожидания: время, пространство, активности
Добровольно приобретённый статус родственницы заключенного полностью меняет повседневную жизнь женщины, которая начинает протекать в офф- и он-лайн формате со своими нормами, правилами, кодексами чести. Вовлечение в околотюремную культуру происходит через окружение, социальные сети, Интернет-форумы и сайты, подруг, с которыми сблизились, ожидая свиданий на КПП, контакты с охранниками, сотрудниками администраций колоний, врачами, полицией, адвокатами и, конечно, с самими сидельцами. Пространственно-временное измерение повседневной жизни становится смесью свободы (дом, семья, работа) и тюрьмы, ритм которой задаётся ожиданием писем, звонков, свиданий, свадьбы, УДО, освобождения партнера. Ожидание становится телесным и эмоциональным фоном каждого дня.
В: А давно вы знакомы? О: Уже пятый год.
В: Ну, уже срок.
О: Когда девочка общается с тем миром, и месяц — это срок, потому что месяц — это нервотрепка, постоянно думаешь: «Как он там» <…> Стойкие выдерживают, слабые ломаются… отбор природы (Виктория, 30 лет).
Свидания — это единственные реальные (живые) паузы в протяжённом заочном партнерстве. По внутреннему регламенту колоний, если нет документа об официальной регистрации брака, разрешаются короткие свидания через стекло — до четырех часов, — и это первый раз, когда мужчина и женщина видят друг друга.
…был март, из темноты, когда заходишь в помещение, глаза режет и ничего не видно. <…> А я и так его узнать не могу <…> Мне было страшно, я все пыталась его рассмотреть (Светлана, 24 года).
После ужесточения правил внутреннего распорядка колоний в отношении длительных свиданий (теперь разрешено только жёнам, сёстрам и матерям), заметно увеличилось количество свадеб на зоне. Свиданий с нетерпением ждут, подготовка занимает много времени и требует серьёзных финансовых затрат, особенно если колония находится в далёком от проживания месте.
Окончание в следующем номере
- Все имена изменены, информированное согласие на публикацию материалов интервью.
- «Стипендия» используется в тюремной среде, как синоним ежемесячной поддержки заключенного: деньги, продукты и вещи.
- Были истории о том, как мужчины оплачивали из колонии приезд женщин на свидания, содержали их, оплачивая счета и обучение детей. Однако по большей части оплачивались приезды проституток.
- Этот вопрос связан с другой околотюремной системой — (полу)криминальной, теневой экономикой. В данном случае речь идет о своего рода использовании роли «заочниц» для получения длительных свиданий с сидельцами для женщин, занимающихся проституцией. Это предмет отдельного исследования, хотя информантки рассказывали нам о существовании этих практик и их негативном влиянии на имидж «заочниц» в целом, но имеющегося материала недостаточно для подробного рассмотрения этого вопроса.
