То, как мы относимся к смерти, может многое сказать об обществе — а повсюду люди воспринимают её противоречиво: одни боятся смерти и предпочитают избегать разговоров о ней, другие — рассказывают мифы, сказки, анекдоты, делают мемы и даже беседуют с незнакомцами за чашкой чая. О смерти в культуре разных эпох, в истории европейской философии и в практике психотерапии писательница Мария Рамзаева и психолог Елена Фоер в соавторстве рассказывают на страницах новой книги «Смерть в большом городе» (М.: Альпина Паблишер, 2023)
Да, человек смертен, но это было бы ещё полбеды.
Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чём фокус!
— М.А. Булгаков
Сегодня понятие «осознанность» знакомо почти каждому: оно маячит с экранов телефонов, звучит из динамиков телевизоров, подкарауливает в текстах газетных статей. Специалисты советуют нам полностью принять сложные жизненные обстоятельства — не делать оценочных суждений, не поддаваться негативным эмоциям, лишь констатировать факты, с которыми придётся жить дальше. Главная из таких проблем тревожит умы человечества со времён каменных орудий до эпохи космических полётов: все мы смертны.
Общество, однако, начало бояться смерти совсем недавно, а кажущаяся современной и необычной идея открытого разговора на эту тему — не причудливое модное веяние в психологии, а возрождение традиционного отношения к похоронному обряду в российской и европейской культуре. Традиционная смерть — осознанная, к ней тщательно готовились, завершали важные дела, распределяли наследство и спокойно уходили в окружении близких людей. Такой смерти не пугались, её принимали, о ней гадали — по поверьям, погибшие родственники приходили во сне и звали за собой в последний путь. Хоронить родственника значило не проститься с ним навсегда, а лишь проводить его в другой, лучший мир. Смерть была важнейшим обрядом перехода наряду с другими значимыми событиями, подразумевавшими смену социального статуса человека, — такими, как крещение и свадьба. В особых случаях умерших всё же боялись: если те после смерти не присоединялись к сонму предков, а начинали докучать живым — тогда покойники становились «заложными». Методам, которыми крестьяне в российских губерниях боролись с поднявшимися из гробов мертвецами, позавидовал бы даже профессор Ван Хельсинг из «Дракулы» Брэма Стокера.
Однако конец XIX века ознаменовал изменение старых порядков: население массово перебралось в города, большую семью сменила нуклеарная, а с повышением качества медицины резко снизилась детская смертность. В новых обстоятельствах потеря каждого члена немногочисленной группы родственников стала ощущаться гораздо болезненнее. Ужасы Первой мировой окончательно превратили смерть в табуированную тему: глядя на искалеченные тела молодых солдат, никто не смел думать о викторианской траурной роскоши или романтизировать дев на смертном одре, подобно художникам-прерафаэлитам.
Сегодня большинство соотечественников воспринимает разговоры о смерти как мрачные, неприятные и старательно их избегает. Тем не менее всё чаще находятся люди, которые чувствуют необходимость в спокойной обстановке обсудить вопросы, связанные с похоронными традициями, верой в загробную жизнь и собственными переживаниями. Так появились «Death Cafe» («Кафе Смерти») — социальный проект, созданный веб-дизайнером из Великобритании Джоном Андервудом и его матерью — психиатром Сью Барски Рид, на основе маркетинговых исследований швейцарского социолога Бернара Кретта. Джон вдохновился идеей бесед о смерти, которые Кретта проводил в бистро за чаем с пирогом для государственной похоронной службы, и в 2011 году провёл у себя дома первое «Death Cafe». Формат мероприятия быстро набрал популярность, и сейчас подобные встречи проходят уже во многих города России — здесь основательницей «Death Cafe» стала психолог Катерина Печуричко. Принять участие в таком мероприятии или даже организовать его может любой желающий, достаточно соблюдать базовые правила: взаимное уважение, конфиденциальность, общение без экспертных мнений и пара часов свободного времени.
Всемирную известность «Death Cafe», пожалуй, можно считать проявлением тренда на позитивное отношение к смерти («death positive»), пока в большей степени характерного для США. Активисты, которые возрождают традиционный взгляд на погребальные обряды без стигматизации — авторы книги называют их «возрожденцами», — привлекают внимание публики к особенно актуальной в XXI проблеме: как влияет похоронная индустрия на экологическую ситуацию? Кремация и стандартное бальзамирование, как оказалось, ощутимо загрязняют воздух, воду и землю. Чтобы свести к минимуму вредоносные факторы, специалисты ищут альтернативы: ресомация (растворение с помощью гидроксида калия), хлопковый саван и плетёный гроб, превращение тела в удобрение. О судьбе своих останков авторы «Смерти в большом городе» предлагают задуматься заранее, в идеале — также назначить цифровых наследников, подобрать эпитафию и описать план похорон. В финальной главе книги читателя ждёт «Чек-лист готовности к смерти» на случай, если тот достаточно глубоко проникнется идеями осознанного отношения.
Здесь Елена Фоер напоминает: существует ощутимая граница между философским «memento mori» (на латыни — «помни о смерти») и случаями, когда мысли о смерти превращаются в повод для беспокойства. С неконтролируемым страхом за своё здоровье нередко связаны психические расстройства, и справиться с проблемой получится только с помощью терапевта. Разговоры об умирании перестают быть нормой, когда мешают радоваться жизни.
«Смерть в большом городе» можно прочесть целиком за несколько долгих зимних вечеров, уютно устроившись с чашкой чая или кофе, или вдумчиво изучать отдельные главы. Знакомство со второй частью книги, посвящённой психологии смерти, может оказаться непростой задачей, несмотря на лёгкий научно-популярный язык текста. Рассказывая о методах работы с тревожными состояниями, невозможно избежать медицинской терминологии, порой сложной для понимания «простых смертных». Кроме того, авторы объясняют распространённые суеверия вроде постучать по дереву для защиты от сглаза как вредоносное «магическое мышление», от которого нужно избавляться — здесь точка зрения психолога коренным образом отличается от взгляда антрополога или фольклориста, которые, вероятно, увидели бы в этом жесте известную народную примету, а не отклоняющееся поведение.
Для кого эта книга? Для всех, кого хотя бы раз посещали тревожные мысли о смерти, кто однажды столкнулся с потерей близкого человека, кому интересно поразмышлять о вечных вопросах и научиться принимать бытие во всех его проявлениях — то есть для каждого из нас, кто хочет без страха и волнения посмотреть в глаза «самой большой неопределённости в жизни».
Оставьте первый комментарий