Сегодня мы беседуем с документальным фотографом, фотожурналистом Ольгой Ингуразовой. Однажды она не побоялась реализовать свою давнюю мечту стать фотографом, результатом стали международное признание, место в шорт-листе «30 молодых документальных фотографов до 30-ти» по версии фотоагентства Magnum, а The Guardian включили Ольгу в «десятку лучших фотографов, документирующих постсоветское пространство и Восточную Европу». Мы поговорили с Ольгой о её пути в фотожурналистику, о гендерных стереотипах и будущем визуальной культуры.
— Расскажите, как вы стали фотожурналистом.
— Я стала им очень поздно. Я закончила совершенно не свою специальность — «менеджмент и экономика», но всегда хотела фотографировать. Поработав в офисе, поняла, что это не моё. Тогда я уволилась, взяла себе камеру самую дешёвую и поехала на Кавказ снимать. Поснимала — я тогда смотрела все сайты и блоги известных фотографов, — набрала себе портфолио, приехала и поступила в МГУ им. М. В. Ломоносова на профессиональную переподготовку.
— Чтобы стать успешным и востребованным — фотографу обязательно иметь профессиональное образование,? Важны ли награды и титулы?
— Честно, нет. Фотографу хорошо бы иметь ментора — человека, который прошёл всю дорогу не теоретически, а практически, вот это было бы очень здорово. А профессиональное образование сейчас уже по большому счёту не требуется, если вы готовы потратить два-три года на постоянную практику и стажировку. Нарабатывать вкус визуальный, тренировать насмотренность — это самое главное.
Награды и титулы важны на первоначальном этапе, так как помогают молодому специалисту преодолеть неуверенность. Вот почему надо стараться подавать свои работы на гранты и конкурсы, даже если ты не уверен, что готов. А потом они важны, когда завершаешь карьеру и ставишь финальную точку. А в промежутке я бы вообще на награды не ориентировалась. Знаете, от кого надо иметь признание? Желательно — от учеников и от адекватных коллег, вот это даёт большой драйв.
— Как вы пришли к документальной фотографии?
— Через практику. Я, как и многие, знакомилась с фотографией по журналам, по билбордам, а это более постановочная, рекламная фотография. Мне нравилось, но я понимала, что не хочу проводить время в студии, не моё это. И, кстати, в одном из тех журналов я наткнулась на статью о женщине документальном фотографе, там описывался её профессиональный путь. И я поняла, что «вот оно». Там рассказывалось, как она ездит по разным отдалённым деревням, как путешествует, как знакомится с людьми. Помню до сих пор одну её фразу: «Фотоаппарат — это для меня возможность войти в дом к другому человеку». Когда я это прочитала, то поняла, чем буду заниматься.
— Нужно ли фотографу сразу иметь ориентир в предмете его съёмки?
— Я думаю, что надо попробовать всё, потому что это как в жизни: самое сложное — изучить самого себя. Здесь то же самое, нужно понять: тебе интересно работать с людьми, узнавать их истории или нужно, чтобы это был чайник и он молчал. Тебе интересно на природе снимать, натуральный свет ловить или хочется его выстроить самому, и ты кайфуешь от той картинки, которая у тебя получается.
Поэтому нет, изначально не обязательно знать, чего ты хочешь, но надо стремиться прийти всё-таки к какой-то специализации, я в это очень сильно верю. Конкретная специализация может в конце концов вытащить все твои главные таланты и предпочтения. Найдите свой драйв в фотографии, это всё, что вам нужно для начала.
— Не страшно было снимать военные конфликты? Приходилось преодолевать гендерные стереотипы?
— Военный фотограф — это отдельная профессия, я её попробовала, но дальше в ней не пошла. Меня там привлекала возможность поднимать социальные вопросы и взаимодействовать с людьми, но остановило то, что это чаще всего работа через масс-медиа, а мы все знаем, что масс-медиа преподаёт любую тему так, как нужно в тот или иной момент тем или иным интересам. И даже будучи прожжённым фотожурналистом, я понимала, что там не смогу полностью выразить свою точку зрения.
Снимать военные конфликты не столько страшно, сколько нужно понимать, зачем. И если ты понимаешь зачем, то сделать можно всё что угодно. Даже военная фотография даёт тебе определённый кайф, драйв, я не побоюсь этого слова, потому что так и есть, это профессия. А если вы меня спросите, были ли сложные ситуации или ситуации, в которых я плакала, или мне хотелось уйти, или ситуации, которые потом долго приходилось преодолевать после, — ну конечно, и много, но так как у меня был задор и какая-то миссия в этом, это в принципе всё было возможно.
По поводу гендерных стереотипов. Когда ты окружаешь себя правильными людьми, преодолевать особо ничего не приходится. Вообще, если тебе приходится против чего-то бороться, значит ты это признаёшь. А я не признаю по большому счёту. Когда я делала свою работу хорошо, я видела, что редактору не важно, мужчина я или женщина. В любом случае, если я буду вплотную заниматься гендерными вопросами, у меня не хватит времени на дело. Поэтому я стараюсь нести женскую фотографию — однозначно, но я за хорошие стандарты во всём — работой надо доказывать, за себя отвечать.
— Кто ваш кумир в искусстве фотографии?
— У меня, к сожалению, нет кумира, у меня много любимых коллег. Раньше я была очень заинтересована историей фотографии, но уже давно интересуюсь тем, что здесь и сейчас. Это коллеги, которые работают не с плёнкой, а с цифрой — люди, которые по-другому поднимают социальные вопросы, которые умеют жёсткую тему перевернуть так плавно, с таким уважением к человеку её показать, чтобы не унижать того, кто у них в кадре. В современной ситуации, когда у нас невесть что с визуальной информацией происходит, они ищут новые подходы, пытаются воспитать визуальную культуру зрителя и не идут на поводу у масс-медиа, даже если они от них получают деньги, — вот такие люди — мои кумиры.
— Сейчас, с появлением камеры в телефоне, фотографом может стать любой. Как вы думаете, что будет с искусством фотографии в будущем?
— Когда я слышу от своих коллег сетования о том, что сейчас все фотографы, где нам будет место и т.п., то я понимаю, что, наверное, они не своим делом занимаются. Потому что фотография, и документальная фотография особенно, как и любой жанр визуальных искусств, никогда не была про технику, она была про самовыражение через технику, про поиск идей, про желание связать людей через визуальную информацию. Здесь настолько больше всего, чем простая камера в телефоне. Она не поменяет по большому счёту индустрию, если мы не говорим о каких-то очень информационных технологиях, где скорость передачи информации имеет большое значение. Новости сейчас стали на дроны снимать, уже и человек не нужен, и это самая объективная фотожурналистика, которая может существовать. Вся объективная журналистика пойдёт по пути развития техники, а думающая визуалка и визуальное искусство всё-таки продолжат использовать эти технологии с каким-то намерением, самовыражением и с поиском новых идей, а сами технологии останутся вторичны.
— Над какими проектами вы работаете сейчас?
— Конкретно сейчас у меня очень интересные проекты идут. Помимо своих документальных и съёмочных дел, я сейчас планирую посетить все места, где я снимала когда-то свои поствоенные проекты и тяжёлые репортажи, — но уже с совершенно другой целью. Первая моя задача — мастер-классы для местных начинающих фотографов и фотожурналистов. Я понимаю, что сейчас очень важно, чтобы люди с местным культурным бэкграундом могли найти выход на международный рынок, потому что это разнообразит голоса.
А вторая моя большая задача — рассказывать людям в формате мастер-классов о том, как использовать трюки фотожурналистские и шире — визуальных искусств — в повседневной жизни. Моё большое желание — чтобы культура стала частью технического прогресса, я надеюсь маленькой своей лептой к этому приблизиться.
Вопросы задавали Мария Петрова и Елизавета Лазуткина
