В советские годы рисованные истории были излюбленным жанром газетных и журнальных публикаций. Их развитие шло рука об руку с близким комиксу жанром развёрнутой карикатуры. Тем не менее рисованная история это далеко не карикатура, и сейчас мы попробуем разобраться, почему.
Для примера возьмём несколько публикаций из главного сатирического журнала советской эпохи, из «Крокодила». Среди первых авторов издания были М. Черемных, К. Ротов, А. Радаков, Н. Радлов, Д. Моор, Б. Ефимов и многие другие авторы, в чьём творчестве среди прочего встречаются и рисованные истории. Причём, вопреки распространённому заблуждению, советские газетно-журнальные комиксы были преимущественно для взрослых.
Рассматривая последовательно выстроенные рисунки, мы можем обнаружить сразу три жанра: типичные иллюстрации к тексту, развёрнутые карикатуры, а в третьем случае — рисованные истории. Изучим каждый пример отдельно.
Иллюстрация
В работе «То академик, то герой…» с рисунками Михаила Черемных (№3 от 1 сентября 1922 г., С. 12) в качестве иллюстраций к поэтическому тексту представлены четыре кадра с рисунками. Все кадры объединены фигурой персонажа, школьного учителя, но содержание кадров не связано между собой: разные места действия (то герой за рабочим столом, то в постели, то в учебном классе, то на крыше школы), в каждом кадре персонаж занят действием, которое не находит продолжения в следующем кадре (в первом кадре он читает книгу; во втором — сидит дома на кровати под зонтом, спасаясь от воды, льющейся с потолка; в четвёртом — выступает перед школьниками; в последнем — чинит крышу).
Чтобы понять смысл и связь этих изображений, необходимо прочитать стихотворение. Перед нами классический иллюстративный ряд к стихотворному тексту. К рисованной истории эта публикация отсылает лишь по форме: четыре кадра расположены в два яруса, поэтический текст разбит на блоки (каждый под соответствующей иллюстрацией), манера чтения — от текста под первым кадром в первом ряду к тексту под последним кадром в нижнем ряду, слева направо.
Развёрнутая карикатура
В № 4 за 1952 год на 13-й странице опубликована работа Бориса Ефимова «Современные сказки для детей». Здесь три кадра выстроены в колонку один под другим. Подрисуночные подписи («старшего…» под первым кадром, «среднего…» под вторым и «и младшего возрастов» под финальным) продолжают текст заголовка. Сам заголовок и подрисуночные тексты становятся единым сообщением: «Современные сказки для детей старшего, среднего и младшего возрастов». Три кадра, на которые разбита карикатура, по сути, являются вариациями одного и того же кадра, но с разными оттенками смысла. Комичность сообщается в каждом кадре посредством дополнительных выразительных средств, среди которых: мимика персонажа, текст на листе в руках персонажа, атрибутика. Так, в первом кадре персонаж изображён в официозном виде, с ручкой (или карандашом) в руке, что передаёт важность момента и включённость в рабочий процесс. Текст на листе в его руках гласит: «Дорогие товарищи! Обещаем издать сказки». На втором кадре персонаж немного вжал голову в плечи, и лицо его расплылось в фальшивой улыбке. Никаких дополнительных атрибутов нет. Текст на листе гласит: «Уважаемые детки! Обещаем издать сказки». На финальном кадре персонаж изображён с дурашливым выражением лица, из атрибутов — бубенцы в руках, труба, борода и шапка Деда Мороза на голове. Текст на листе гласит: «Милые маленькие ребятки! Обещаем издать сказочки».
Сатирический посыл этой развёрнутой карикатуры складывается благодаря синтезу элементов:
а) надписи «Издательство», которая на оранжевой цветовой плашке размещена в каждом кадре и обозначает объект сатиры (несоответствие происходящего правильному порядку вещей);
б) закольцованный подрисуночный текст, начинающийся с заголовка и логически отсылающий назад к заголовку;
в) само изображение, в совокупности обозначенных элементов, и его вариации, опубликованные в трёх кадрах;
г) контекст публикации: карикатура резонирует с фельетоном Аркадия Васильева «Сложная костянка», который занимает всю соседнюю полосу. Фельетон посвящён истории с нерадивым редактором издательства детской литературы.
Другой примечательный пример развёрнутой карикатуры находим на странице 4 в № 1 (13) от 27 августа за 1922 год. Опубликованная там работа называется «Нагорная молитва Пуанкарэ», автор рисунка — Борис Ефимов. Развёрнутая карикатура состоит из четырёх кадров. Три из них размещены в линию в верхней части полосы, четвёртый кадр расположен под третьим. Здесь мы снова видим подрисуночный текст, вступающий во взаимодействие с заголовком. В качестве подрисуночного текста представлены четыре строчки из молитвы «Отче наш». На кадрах этой карикатуры фигурирует один и тот же персонаж. Но если в предыдущем случае перед нами были варианты одного статического явления (редактор кормит сказками, а сказок не издаёт), то здесь задача каждого кадра в усугублении образа персонажа. Сатирический посыл складывается из контекста подрисуночной подписи и изображения над ней на фоне информационного сообщения, выраженного в заголовке.
На первом кадре Раймонд Пуанкаре стоит в молитвенной позе перед статуей американца со знаком доллара на груди, в руках статуи — развернутый свиток с надписью «Долг Франции». Подрисуночная подпись: «…И остави нам долги наша…». На втором кадре Пуанкаре закручивает пресс, под прессом фигура человека с надписью «Германия» на лбу, изо рта человека сыплются монеты. На развёрнутом свитке позади персонажей надпись: «Долг Германии». Подрисуночный текст: «…якоже и мы оставляем должником нашим». Третий кадр: Пуанкаре в позе заговорщика перед бочкой с надписью «русская нефть». Подрисуночная подпись: «…и не введи нас во искушение». Финальный кадр — из бочки вырвалась грозная фигура рабочего с надписью «Р.С.Ф.С.Р.» на груди. Подпись под рисунком: «…но избави нас от лукавого».
Казалось бы, в этих двух примерах есть раскадровка, в каждом кадре фигурирует один и тот же персонаж, а ещё кадры связаны общим сюжетом. Но эти работы нельзя назвать рисованной историей по ряду причин:
— содержание кадров не объединено действием, которое необходимо домысливать читателю. Каждый кадр представляет готовую сцену, которая, будучи рассмотренной в отрыве от подрисуночной подписи, могла бы находиться в любом временном контексте относительно предыдущего и последующего кадров;
— предмет сатиры — изображённый персонаж. Если вывести из кадров этого персонажа, то изображения потеряют первоначальный смысл;
— каждый кадр представляет собой самостоятельную сцену, которую можно воспринимать, не предполагая, что ей должно что-то предшествовать или следовать после неё.
Рисованная история
Один из наиболее живописных примеров — история «Подарок» Юрия Фёдорова, опубликованная на странице 16 в №11 (апрель) за 1975 год. Это полосная история, состоящая из 18 кадров, расположенных в четыре яруса. Суть истории в том, что «безработный Джон Браун дремал на скамейке, голодный и без цента в кармане». Ему приснилось, что «незнакомый мужчина подошел к нему, снял с него носок» и положил туда десять тысяч долларов. Персонаж пытается придумать, как выгодно вложить деньги, но в итоге становится жертвой мошенника. Персонаж просыпается в холодном поту ночью на той же скамейке. Здесь все кадры связаны между собой. Взаимозависимость кадров обеспечивает не полное изображение действия и размещение в подвале кадра изображения лиц персонажей, обсуждающих происходящее.
Думаю, теперь, после этого небольшого анализа, разница между иллюстрацией, карикатурой и комиксом станет читателю очевидной.
