«Не лезть со своим уставом в чужой монастырь» — это правило актуально и в наши дни. В том смысле, что наше представление о, скажем, великих зарубежных писателях и их репутация на родине часто не совпадают разительно. Да что за примерами далеко ходить: знают ли «они» про «наше всё» Пушкина? Нет, не знают! Для них актуальны лишь Чехов, Достоевский и Л. Толстой.
Вот так же и мы можем запросто попасть впросак, на все лады расхваливая, скажем, британца О. Уайльда, как это делал в своё время К. Чуковский. «Уайльд? А это кто?.. А-а, второстепенный ирландский автор эпохи Томаса Гарди», — почешется англичанин. Если же мы назовём лондонцу его родину «страной Диккенса», он мягко напомнит нам: «прозаик № 1» в английской словесности на сегодня — Джейн Остен.
На континенте нам не легче придётся. Весь мир знает: Ги де Мопассан — великий писатель. Все, кроме самих французов, которые ну ни за что не поставят его в один ряд с Бальзаком, Стендалем, Флобером и Прустом. И никакая популярность здесь не поможет! Уж как до сих пор любят у нас Ремарка и Дж. Лондона, а немцы и американцы числят их беллетристами ну очень, очень средней руки. И наоборот: кто, кроме французов, верит в то, что Поль Клодель и Поль Валери — гении? И кто, кроме англосаксов, согласится с тем, что «лучшее прикроватное чтение» — дневники некоего Сэмюэля Пипса (1633—1703), про которого, скорей всего, вы слышите от меня впервые?..
Известный критик Максим Артемьев обратил внимание на все эти неувязки и решил помочь нам своей книгой «Путеводителем по мировой литературе» (М.: Эксмо, 2017). На 266 страницах он умудрился не только залпом изложить всю историю словесности от древних египтян до наших дней, но и познакомил с реальными рейтингами классиков и современников на их родине — на сегодня. Разумеется, рейтинги эти весьма подвижны: так, Стендаль был причислен к лику великих спустя полвека после его смерти, а звезда Дж. Остен взошла лишь в ХХ веке. И наоборот: Байрон был для его современников воплощением романтизма (главным образом, за пределами Англии: для Гёте и для наших Пушкина и Лермонтова), но нынче совсем поблек в лучах славы Перси Биши Шелли и особенно Сэмюэля Кольриджа и Джона Китса.
Хотя самые большие главы посвящены французам и англичанам, однако достало здесь места и китайской, и афро-азиатской литературе, и даже… «литературе бывших республик СССР». Характеристики поневоле краткие и часто ёмкие, хотя порой и забавно двусмысленные. Ну, как понять, например, утверждение, что Поль Верлен был «плодовитым алкоголиком»? В каком, типа, смысле?.. Или жёстко субъективная оценка Альбера Камю и Жан-Поль Сартра: «Обоих приняли за гениев по недоразумению. Сартр, тщеславный и суетный «революционер», был типичным мелким буржуа, своего рода пародия на Вольтера для ХХ века… Сегодня их произведения читать почти невозможно, и становится удивительно — как они вообще могли порождать такой шум?»
Но эдаких выходов на личности автор дальше себе почти не позволяет, оставаясь в рамках ироничной политкорректности. Всё же книжка его — не вольнодумное эссе, а учебник хороших манер для интеллектуалов и тех, кто хотел бы таковыми прослыть.
Итак, Максим Артемьев, «Путеводитель по мировой литературе».
