Читайте окончание истории самого знаменитого романа Александра Беляева «Человек-амфибия», впервые опубликованного 90 лет назад. Начало см. в предыдущем номере газеты
Кстати, насчёт «отступления от реализма». Неизвестно, что пытался сказать автор биографической заметки в БСЭ, зато известно другое: фантастика в лучших своих проявлениях порождена проблемами и мечтами реального мира, хотя и отражает, переосмысливает их иначе, чем это делается в реалистической литературе.
Научно-фантастический роман «Человек-амфибия» возник не на пустом месте. В авторском послесловии к журнальной публикации Беляев прямо признавался, что в основе романа — события действительные: «Профессор Сальватор — не вымышленное лицо, так же как не вымышлен и его процесс. Этот процесс действительно происходил в Буэнос-Айресе в 1926 году и произвел в свое время не меньшую сенсацию в Южной и Северной Америке, чем так называемый “обезьяний процесс” в Дейтоне… В последнем процессе, как известно, обвиняемый — учитель Скопс оказался на скамье подсудимых за преподавание в школе “крамольной” теории Дарвина. Сальватор же был приговорен верховным судом к долгосрочному тюремному заключению за святотатство, так как “не подобает человеку изменять то, что сотворено по образу и подобию божию”. Таким образом, в основе обвинения Сальватора лежали те же религиозные мотивы, что и в “обезьяньем” процессе. Разница между этими процессами только в том, что Скопс преподавал теорию эволюции, а Сальватор как бы осуществлял эту теорию на практике, искусственно преобразовывая человеческое тело.
Большинство описанных в романе операций действительно были произведены Сальватором…» (Вокруг света. 1928. №13).
Но есть у романа и литературный «прототип». Да, Беляев не был первым, «создавшим» человека, способного жить в воде и на суше. Много раньше Ихтиандра «появился на свет»… Иктанер, персонаж романа «Иктанер и Моизета» забытого ныне французского беллетриста Жана де Ла Ира. Роман этот был переведен на русский язык ещё в 1911 году. Научно-фантастическая идея действительно схожа с «Человеком-амфибией»: талантливый ученый Оксус пересаживает жабры акулы человеку. Но на этом общность двух романов исчерпывается. Попытки обвинить Беляева в плагиате — несостоятельны. Советским фантастом позаимствована научная идея (ну, и отчасти, как вы заметили, имя героя), на основе которой было создано принципиально новое по художественному наполнению, по социальному и научному звучанию произведение. В конце концов, ведь и Герберт Уэллс не был первым «изобретателем» машины времени, точно так же как до «Необыкновенных приключений Карика и Вали» Яна Ларри были «Приключения доктора Скальпеля и фабзавуча Николки в мире малых величин» Виктора Гончарова и «Лилипуты» А. Бленара. Как верно в своё время подметил известный критик-фантастиковед В.И. Бугров, Иктанер, который «оставался всего лишь случайным научным феноменом, жертвой поданного вне социальных связей преступного эксперимента, попросту бессилен соперничать с “Человеком-амфибией”. Романом не только остросоциальным, но и по-жюльверновски провидческим».
В конечном счёте, кто сегодня помнит о когда-то популярном сочинении француза де Ла Ира? Его и на родине не вспомнят, а «Человек-амфибия» выдержал несколько изданий в той же Франции, где имя советского фантаста хорошо известно.
Думаю, что один из секретов столь длительной популярности «Человека-амфибии» заключается в том, что Александр Беляев написал УНИВЕРСАЛЬНЫЙ роман, подобного которому ни в русской дореволюционной, ни в советской довоенной (да и в послевоенной тоже) фантастике не было. В чём это проявилось? Во-первых, в жанровой полифонии: в романе удачно сплавлены собственно научная фантастика, экзотические приключения, социальный роман и мелодрама. Во-вторых, в «Человеке-амфибии» есть то, без чего не может обойтись ни одно литературное произведение, но чего так не хватало большинству НФ-сочинений того времени (включая и поздние беляевские повести) — по-настоящему живые герои, которые не оставляют читателя равнодушным. Ведь даже отрицательные персонажи не выглядят ходульными, писатель снабдил их лаконичными, но выразительными характеристиками.
Немаловажно и то, что «Человек-амфибия» не был испорчен почти обязательными для литературы 20-х «революционным моментом» и «борьбой угнетенных масс». Хотя, стоп! Давайте откроем главу, в которой Ихтиандр совершает свой первый выход в мир людей:
«Однако их неожиданно задержал большой отряд конной полиции, запрудившей улицу. Время для первого знакомства Ихтиандра с городом было самое неподходящее. Буэнос-Айрес переживал стачку рабочих, поддерживаемых фермерами. Полицейские лошади напирали на стачечников, пытавшихся прорваться к центру города, из толпы слышались угрожающие крики, в полицейских летели камни… Ихтиандр остановился, ничего не понимая.
— Что они делают? Почему у этих людей за спиной палки? — спросил он Кристо, указывая на ружья.
Прежде чем Кристо успел ответить, полицейские быстро сняли “палки” и, повинуясь чьему-то приказу, дали залп по толпе…»
Эти события получили развитие в первой главе третьей части: «Аргентина вступила в полосу волнений. Революционное движение, поднятое рабочими Буэнос-Айреса, было поддержано сельскохозяйственными рабочими и фермерами…»
«Стоп, стоп! — воскликнет внимательный читатель. — Ничего такого в книге нет!»
И будет прав.
Цитаты взяты из журнального варианта, где даже целая глава была посвящена участию Ихтиандра в качестве диверсанта-подрывника в революционном движении. При подготовке книжного издания романа Беляев очистил текст от «революционного мусора», чем накликал на свою голову гнев партийных функционеров от литературы.
В основе большинства фантастических произведений того периода лежала судьба научного эксперимента. Но в основе «Человека-амфибии», как ни крути, всё-таки – судьба человека, жертвы научного эксперимента.
Здесь кроется очень важный момент: восхищаясь научным гением Сальватора (вспомните, сколь вдохновенно написана речь доктора на суде — самый нескучный и впечатляющий монолог героя-учёного в НФ вообще), Беляев размышляет и об ответственности учёного за своё открытие. Собственно, Сальватора нельзя рассматривать как героя в традиционном, литературном, понимании. Это герой-символ. Сальватор символизирует двойственность и противоречие науки, творящей благо и зло одновременно. Стремясь сделать Ихтиандра счастливейшим из людей, Сальватор превратил юношу в самого одинокого человека на Земле, изгоя, который бесконечно одинок даже в океане. Да, Ихтиандр — неизбежная жертва, принесённая наукой во имя поиска новых возможностей для человечества. Но не слишком ли высока цена?
Понимал ли это Беляев? Определенно, иначе бы не появилась, пожалуй, самая пронзительная глава в романе — «Бой со спрутами». В подводной пещере Ихтиандр оборудовал себе свои личные апартаменты.
«Это была странная подводная комната с китайскими вазами на столе. <…> Ихтиандра забавляла эта затея. “Чем бы мне еще украсить мое жилище? — подумал он. — Я насажу у входа самые красивые подводные растения, усыплю пол жемчужинами, а у стен, по краям, положу раковины. Что, если бы подводную комнату видела Гуттиэре… Но она обманывает меня. А быть может, и не обманывает. Она ведь не успела рассказать мне об Ольсене”. Ихтиандр нахмурился. Лишь только он кончил работать, он снова почувствовал себя одиноким, не похожим на остальных людей. “Почему никто не может жить под водой? Я один. Скорее бы приехал отец! Я спрошу его…”».
И ещё один маленький фрагмент из той же главы:
«“Даже Лидинг [дельфин. — Е.Х.] не может жить со мною под водой, — с грустью подумал Ихтиандр, оставшись один. — Только рыбы. Но ведь они глупые и пугливые…”
И он опустился на свое каменное ложе. Солнце зашло. В гроте было темно. Легкое движение воды укачивало Ихтиандра».
В смутные 1990-е, когда недавнее прошлое страны подверглось жесткой ревизии, критики снова вспомнили о Беляеве. Талантливый критик Всеволод Ревич неожиданно набросился на главную книгу фантаста. Суть инвектив сводилась к тому, что Беляев-де чудовищно бесчеловечный писатель, науку он ставил выше человеческих драм.
Ну, не знаю. Может, для кого-то «Человек-амфибия» — только лишь роман о неудачном (может даже, аморальном) научном эксперименте. Для меня эта книга всегда была одной из самых эмоционально сильных в научной фантастике историй о бесконечном одиночестве человека, отличного от других. Человека, наделённого чудесными свойствами, но лишённого элементарного шанса на простое человеческое счастье, на любовь. Человека, которого наука из самых лучших побуждений лишила даже права быть человеком.
Отверженный обществом людей и не принятый в мире рыб. Разве не об этом роман «Человек-амфибия»?
Но правы и те, кто утверждает, что это роман о науке. Беляев безусловно восхищается учёной смелостью Сальватора. И с этой стороны медали перед нами подлинный роман-мечта, равного которому в российской НФ не было ни до, ни после. Просто потому, что в «Человеке-амфибии» отражена ЛИЧНАЯ мечта человека, закованного в гипс. Это размышления писателя, столь нещадно битого Судьбой, о несовершенстве человеческой природы.
Именно во всём этом — в ярко выраженном личностном начале, неподдельной, пронзительной искренности, цепляющей самые тонкие, «сопереживательные», струны читательской души, — и сокрыт, на мой взгляд, феноменальный успех романа на протяжении многих десятилетий.
Ещё Кир Булычев в заметках о судьбах советской фантастики 1920-1930-х гг. «Падчерица эпохи» точно подметил эту характерную черту беляевской прозы: «Беляев — редкий в литературе писатель (а в фантастике я просто и не знаю аналога), который в своих ранних и наиболее удачных вещах отражал не интересы общества, не его мечту, надежду или страх, а собственную мечту, собственные надежды, собственный страх».
Нет лучшей награды для писателя, чем долговечность жизни его книг. Вдвойне счастлива судьба «Человека-амфибии» — роман продолжил свою жизнь не только в формате переизданий и двух экранизаций — классической 1961-го года и откровенно неудачной 2004-го. Дальнейшая судьба Ихтиандра десятилетиями не давала покоя многим читателям. Что же было дальше? — кто из нас не задавался этим вопросом, перевернув последнюю страницу? Так, наверное, и появляются продолжения знаменитых книг. Появилось продолжение и у «Человека-амфибии» — в 1993 году на страницах романа А. Климая «Ихтиандр» о дальнейших приключениях самого популярного беляевского героя… О литературных достоинствах сочинения курганского литератора судить не стану…
А знаменитая книга между тем продолжает свой доблестный путь в сердцах миллионов читателей, потому что «Человек-амфибия» — это навсегда!
