Давно уж замечено: молодое поколение (думающие в нём особи) не равнодушно к советскому опыту, к советскому прошлому. Самых трезвых из них привлекает в нашем «вчера» наличие твёрдых социальных гарантий. Но твердых социальных гарантий писателю мало: ему атмосферы, вишь, подавай! Ну, и дополнительных смыслов в придачу, в качестве пчёл, мух и бабочек.
Больше всего бабочек мы найдём в свежем романе Ксении Букши «Завод “Свобода”». Получив задание воссоздать историю питерского оборонного предприятия, писательница увлеклась настолько, что сочинила на этом материале оригинальный роман, проиллюстрировав его собственной полуабстрактной графикой. Роман охватывает историю завода с ранних 1950-х до наших дней и буквально наполнен голосами ушедших из жизни уже (или на пенсию) героев советских пятилеток. Главное, что привлекает Ксению Букшу в отцах и дедах — так это наличие в их жизни БОЛЬШОГО ОБЩЕГО СМЫСЛА. Вопреки тяжёлому быту и диким условиям труда они самоотверженно строгают для Родины необходимые ей ракеты. И хотя автор (как и я) подпускает порой иронии, в целом чувствуется, что этим нередко наивным людям она очень даже завидует. Вот этому общему делу и большому смыслу — завидует! Так что название завода «Свобода» (с каторжными условиями труда) вовсе не воспринимается насмешкой.
О нет, эти люди знали, зачем живут и во имя чего теряют здоровье!..
Теперь же о пчёлах — в смысле: о жгучем сейчас вопросе «социальных лифтов». Это одна из тем ставшего почти популярным романа Александра Терехова «Большой Каменный мост». Роман выдержан в жанре расследования. Писатель «расследует» загадочное убийство в начале июня 1944 года на Большом Каменном мосту, рядом с Домом на набережной и Кремлём. Убийство вполне внешне — по нынешним меркам — гламурное или, как обозначил спустивший на тормозах этот скандал т. Сталин, «бабские дела»: сын министра авиапромышленности Шахурина угробил из пистолета дочь нашего посла в Мексике Уманского и застрелился сам. Ребята учились в одном классе элитной школы и, так сказать, споткнулись о несчастную любовь.
Выясняются, впрочем, претолстые и вовсе не только лирические мотивы преступления. Оказалось, что в военные годы часть учеников элитной школы увлеклась… культом Гитлера и нацистского государства! Ребята имели доступ через вельможных отцов к секретным документам и прониклись через них эстетикой Третьего рейха. Дальше — больше. Внедряясь в историю советской элиты, Терехов утверждает, что в годы войны она сформировалась уже как некая осознающая свои интересы отдельная корпорация, готовая передавать привилегии по наследству. Подростки из элитных семей ещё острее чувствовали настроение родителей. Они искали альтернативу «советскому проекту», который предусматривал как раз (в идеале) прямо противоположное: размывание социальных границ внутри социума, всеобщее равенство и т. п.
Терехов получил в свои руки уникальный исторический материал, который позволил ему проследить становление и угасание важнейшей прослойки целого исторического уклада, хотя обычно в истории такие процессы веками тянутся. Терехов допрашивает ещё живых участников и свидетелей и немилосердно теребит главную занозу, от которой погиб советский строй: неспособность или невозможность на современном этапе обеспечить — да еще в условиях хронического советского дефицита! — эту самую мечту о всеобщем равенстве, то есть счастье…
(Назойливые эротические сцены современного расследователя, которыми автор мутит воду романа порой просто настырно, призваны, думаю, подчеркнуть, что процесс исторического строительства, головное «конструирование», всегда натыкается на человеческий инстинкт: размножения, приобретения, строительства своего отдельно взятого счастьица, «домка»).
Из чего напрашивается вывод: пчёлы лучше и совершенней людей — они общественнее…
Теперь же о мухах, но ещё больше — о комарах. Именно комары, «гнус» по-местному, совершенно безбожно жалят героев романа Захара Прилепина «Обитель». Обретаются они на Соловках в конце 1920-х, в лагере, и хотя это ещё не самые страшные места-времена ГУЛАГа, но мордобой и морилово зеков осуществляются здесь по полной, со смаком, толком и необходимой для отдыха палачей расстановкой. Кроме сцен и впрямь жутковатых (и, увы, исторически достоверных, думаю), читателя ждут жаркие любовные эпизоды на грани садомазо, политические споры — впрочем, на удивление и вопреки правде эпохи вялые, — спектакль художественной самодеятельности из профессиональных столичных экс-актеров, неудачный побег и многое что ещё, ибо автор раскатался аж на 800 страниц!
Главный герой книги, юный Артем, сидит за убийство отца (и никакой вам, на фиг, политики!). Душа у него, сквозного прилепинского героя, то есть во многом это — альтер эго автора: этакий недопёсок с тоской по любви и грустью от собственного бессилия (социального, разумеется). Вообще, тягостно впечатление от романа Прилепина. И даже не из-за обилия жестоких сцен, тем более, что телевизор мудро (и загодя?..) приучил нашего «русиянина» ко всему. Просто НЕЗАЧЕМ ЖИТЬ, понимаете? Смысл огромной книги сводится к одному: жить незачем, даже если ты не в ГУЛАГе, а просто телепаешься на белом свете, черт тебя подери! Это роман о пассионариях (что «беляках», что чекистах), написанный глубоким субпассионарием — человеком, знающим, чем в итоге «дело успокоится». И жизнь его лишена теперь большого смысла, а маленький ему как бы не по чину (лихо считает он). Такой молодец может, конечно, схватиться за древко или за ствол, но лишь с тоски или под мухой (опять насекомые!). Однако здоровые убеждения рождаются не тоской, а ощущением абсолютной полноты жизни, мне кажется…
Это роман «потерянного поколения» даже без ремарковского романтизма. Но, как известно, именно из «потерянного поколения» формировали свои колонны разные фюреры…
Вы спросите: а про советский опыт? А про советский опыт в «Обители» и нет ничего «особенного», сто раз уже не проговоренного другими, азартней и ярче. Это просто роман о современном герое, герое нашего текущего времени в исторических декорациях. Но если вы в музее любите тайком подержаться за артефакты или обожаете «исторические реконструкции» — вам сюда.
Впрочем, у «Обители» возможно и второе, гораздо более тонкое толкование. Это роман о жалости к человеку — каждому в отдельности, любому. О жалости, которой так не хватало красным, белым и прочего цвета пассионариям в нашей стране, не хватало русскому человеку в принципе и что страну в итоге к самому краю пропасти сдвинуло.
И тогда — если это второе истолкование намерения писателя верно — «Обитель» оказывается, возможно, главным на сегодня романом «молодого автора» о советском прошлом.
