Наш сегодняшний собеседник — известный в стране и за рубежом общественный и библиотечный деятель Евгений Иванович Кузьмин. В прошлом — инженер-исследователь, журналист, руководитель библиотечного направления в Министерстве культуры России, инициатор и организатор многих государственных программ модернизации библиотечного дела, заслуженный работник культуры РФ, лауреат Премии Правительства РФ. Сегодня — председатель Российского комитета программы ЮНЕСКО «Информация для всех», президент Межрегионального центра библиотечного сотрудничества, один из главных разработчиков Национальной программы поддержки и развития чтения. Человек во многом уникальный и многогранный, поэтому и разговор наш затронул самые разные, но связанные между собой, сферы.
— Начнем издалека: у вас не только техническое, но и литинститутское образование. Велико искушение на исходе Года литературы задать вопрос: как же вас из литераторов «занесло» в библиотечную область?
— Никакого заноса не было, всё логично и постепенно происходило. Я верил в то, что библиотеки — это самое главное в культуре, что библиотеки спасут мир, и сейчас в это верю. Меня так воспитывали. Работая в 80-е годы в «Литературной газете» (тогда она была самой читаемой и влиятельной в стране), начал писать про библиотеки. Два моих образования — техническое и литературное — помогали осмыслять и фантазировать высокое предназначение, гуманитарную и технологическую стороны библиотечного дела, сложные вертикальные и горизонтальные связи, которые между библиотеками существуют. У меня появилось много друзей и потрясающих наставников в библиотечном и архивном мире. По сути, я стал выразителем сначала их «перестроечных» взглядов и только потом — своих собственных.
Сколько иллюзий и планов тогда было, как всё это переустроить! Сколько драм разворачивалось — и в Ленинке, и в Иностранке, и в Некрасовке… «Литературку» тогда и уважали, и читали, и руководили ею, и… побаивались даже в ЦК КПСС и в министерствах культуры СССР и РСФСР. Одну мою статью с критикой руководства Ленинки и Минкульта ЦК снимал шесть раз, «Литературка» её обманом в итоге напечатала. Приятно было, когда хвалили Дмитрий Сергеевич Лихачёв, Маргарита Ивановна Рудомино, Джеймс Биллигтон…Меня начали приглашать на разные совещания и в союзный Минкульт, и в российский. Хотя мы с ними боролись, но они нас всё-таки слушали, — надо честно признать: много умных, честных и болевших за дело людей тогда там работало. Кстати, Николай Губенко, став министром культуры СССР в 1990 году, приглашал меня в свои советники, не раз даже присылал за мной свою правительственную «Чайку». Не срослось. А вот когда Е. Ю. Сидоров позвал стать начальником управления библиотек, я понял, что это судьба. Тринадцать лучших лет у меня прошли именно в Минкульте. Какая полнота жизни, какое счастье общения с умнейшими людьми, какое удовлетворение было от работы!
— На вашем счету большое количество инноваций в области информации и библиотечного дела, пропаганды чтения: это и модельные сельские библиотеки, и проект ЛИБНЕТ и т.д., и т.д. А есть проект, который особенно дорог вам?
— Все программы и проекты дороги — и те, что вы назвали, и Национальная программа сохранения библиотечных фондов, и Программа создания публичных центров правовой информации, и проекты по экологической культуре, и система ежегодных конференций и курсов повышения квалификации по всем ключевым проблемам, и создание Российской библиотечной ассоциации, и наше участие в проектах Евросоюза, Совета Европы, ЮНЕСКО, ИФЛА… Всё это удалось реализовать благодаря тому, что управление библиотек тогдашнего Минкульта было фантастическим по составу — умнейшие, честнейшие и благороднейшие люди, каждый из которых имел высочайший авторитет и в профессиональной среде, и в самом министерстве.
— Вы были одним из разрабочиков Национальной программы поддержки и развития чтения, в Год Литературы получившей, как мне кажется, особую актуальность. Можно немного рассказать о важных направлениях Программы?
— Многие ошибочно думают, что Национальную программу курирую я. А её, если можно так сказать, курируют Федеральное агентство по печати и массовым коммуникациям и лично — Владимир Викторович Григорьев. Роспечать и РКС были её инициаторами, а наш Межрегиональный центр библиотечного сотрудничества — основным разработчиком Программы. Это было в 2006 году, и с тех пор мы активно участвуем в её реализации. Мы инициировали и реализовали более 80 системообразующих проектов всероссийского и регионального уровня — разработали в целом методологическую базу, провели межрегиональные семинары по проблемам чтения почти в 50 регионах России, девять главных всероссийских конференции самого высокого уровня. Кратко рассказать о важных направлениях Программы невозможно. Это огромная сфера деятельности. Нужно читать всю Программу — это очень серьёзный документ, глубокий и честный. Наш министр иностранных дел сказал, что это большое интеллектуальное достижение России, и его надо пропагандировать во всём мире.
— В конце ноября в Москве прошла IX Всероссийская конференция «Национальная программа поддержки и развития чтения: проблемы и перспективы». Как оцениваете её итоги?
— Итоги конференции зафиксированы в Итоговом документе конференции. Их много. Коротко не скажешь. Но всё же рискну. Это, пожалуй, взрыв интереса к проблемам чтения в системе образования. Именно там формируются и накапливаются основные проблемы в этой сфере. А следствием этих проблем являются и библиотечные проблемы, и проблемы всего нашего общества, которые сформулированы как продолжающаяся культурная деградация нашего общества, которую пока не удается остановить. На Западе происходит то же самое, но это их проблема, а не наша.
— Вы ведь ещё и председательствовали в Межправительственным советом программы ЮНЕСКО «Информация для всех»…
— Да, причём, впервые в истории ЮНЕСКО на этот пост был избран дважды.
— Да, думаю, и в истории России тоже. А какие направления курирует эта программа?
— Сегодня это шесть направлений: доступность информации, сохранение информации, медийно-информационная грамотность, этика в информационном обществе, сохранение языков и их развитие в киберпространстве. Последнее направление именно мы создали. Каждое из этих направлений отражает новые и ключевые для всего мира гуманитарные проблемы, порождённые бурным развитием информационных и коммуникационных технологий и их проникновением во все сферы жизнедеятельности.
— Пару лет назад на конференции «РИФ+КИБ» поднимался вопрос катастрофически слабого уровня информационной грамотности. Изменилась ситуация за прошедшее время?
— Я бы не сказал, что этот уровень катастрофически низкий, он просто намного ниже того, что требуется. Многое делается на уровне отдельных ученых и преподавателей, но решение задачи в масштабах страны — за Министерством образования. А оно серьёзности проблемы пока не видит ни в сфере медийно-информационной грамотности, ни в связанной с ней сфере чтения.
— Насколько высок авторитет России в подобных программах ЮНЕСКО? Какую роль в них играет наша страна?
— В тех областях, которые я назвал, наш авторитет в ЮНЕСКО самый высокий. Мы сумели на деле, а не на словах выявить и объединить самых умных людей со всего мира, и организовать международное сотрудничество для решения ключевых проблем, реализовали ряд прорывных проектов, которые завершились принятием важных международных документов. Роль России в создании этих документов видна сразу, достаточно взглянуть на одни лишь названия: «Московская декларация о сохранении электронной информации», «Московская декларация о медиа- и информационной грамотности», «Сахалинская декларация “Интернет и социокультурные трансформации”», «Якутская декларация о языковом и культурном разнообразии в киберпространстве» и т. д. Это то, чем мы по праву гордимся.
— А как обстоит дело с ИФЛА, членом Правления которого вы являлись?
— А вот в ИФЛА дела обстоят с точностью до наоборот. Наших специалистов нет в международных рабочих группах ИФЛА, наш голос там не слышен, потому и авторитет наш там упал практически до нуля. На деле это означает, что, в отличие от большой политики, мы сегодня не участвуем в решении общемировых проблем развития библиотечного дела и не транслируем в Россию через ИФЛА передовой зарубежный опыт.
— Поговаривают, будто библиотеки в нынешнем виде — пережиток прошлого. Интернет и электронная книга вытесняют традицию чтения бумажной книги, а библиотеки должны стать лишь досуговой зоной.
— Это бред, и очень жаль, что такие дискуссии у нас в принципе возможны. Поезжайте в Финляндию, поезжайте в Америку, там очень удивятся вашему вопросу. Если театры и цирки превратить в помойку, то кто в них будет ходить? Никакие электронные книги не вытесняют традиционные. Кто это придумал, доказал? Кто посчитал? Кто исследовал? Электронные книги — это паллиатив. Это просто ещё один канал доступа к текстам для тех, кто умные тексты читает. Должны ли библиотеки стать досуговой зоной? Безусловно, должны. Они таковой всегда и были. Но только требования к месту проведения досуга очень увеличились. Посмотрите, какие у нас рестораны, кафе, клубы. Я считаю, что у нас они лучшие в мире по дизайну, по обслуживанию, по меню. А туалеты у нас сейчас какие! Да это же просто чудо фантазии и творчества! Вы вспомните, что это было 20 лет назад, как мы этого стыдились. Осознали и справились. Вот так и с библиотеками — надо осознать и справиться. Правящие элиты должны этим озаботиться, иначе, какие они элиты.
— Ну, и наконец, Ваши читательские предпочтения? И ваш личный выбор: традиционная книга или электронная?
— Электронных художественных книг не читаю и, надеюсь, не придётся, хотя целыми днями сижу в Интернете, и без этого уже не могу. Профессиональные книги скачиваю, но читаю их только в распечатанном виде, если задача — всерьёз надо понять, о чём там написано. Художественные предпочтения — классика. Но читать, разумеется, доводится всякое. В состоянии усталости в самолёте приемлемое чтение — хороший зарубежный детектив с социальной подоплекой.
Вопросы задавал Евгений ХАРИТОНОВ
