Критики научной фантастики склонны описывать развитие жанра как плавную (и в то же время через революционные разрывы и сдвиги) эволюцию от Золотой эпохи 1930—1950-х годов к Новой Волне 1960-1970-х и к киберпанку 1980—1990-х. Казалось бы, со времен киберпанка минуло уже более 30 лет — роман Уильяма Гибсона «Нейромант» был опубликован ни много ни мало в далеком 1984 году. Сам Гибсон, а также писатели, когда-то составившие славу киберпанка — Брюс Стерлинг, Руди Рюкер, Майкл Суэнвик, — уже давно не молодые подающие надежды авторы, но классики жанра, вновь нуждающегося в обновлении приемов и тем. С середины 1980-х успело смениться не одно поколение писателей, и вот (!) наконец-то, критики в один голос заявляют о новом витке развития жанра, воплотившемся в самонареченной группе «Новые странные» (в оригинале — «New Weird»).
Считается, что название «новые странные» возникло 29 апреля 2003 года на заседании писателей-фантастов и издателей журнала «Третья альтернатива» («The Third Alternative», также известном как «TTA»). В обсуждении принимали участие все активные представители «новых странных»: Стеф Свэйнстон, Майкл Джон Харрисон, Аластер Рейнольдс, Джефф Вандермеер, Чайна Мьевилль, Келли Линк, Пол Ди Филиппо, Джеффри Форд и др. Официально название закрепилось за группой благодаря статье Чайны Мьевиль в журнале «Locus» за 2003 год. Именно с этого момента начинают отсчитывать историю направления.
Любопытным образом появление нового направления связывается с так называемым «Британским бумом» в современной фантастической литературе, а именно с невероятным взлетом в начале XXI века (как по популярности у аудитории, так на уровне формы и эстетики) именно британского ее направления. Так, почти все из перечисленных выше авторов — британцы, многие из которых, правда, сейчас живут и работают в Штатах. К этому списку стоит добавить еще двух видных фантастов, к «новым странным», правда, не причастным: шотландцев Йена М. Бэнкса, создателя во многом очень сильной космической саги «Культура» (1987—2012), и Кена Маклауда, автора нашумевших «Ночных проповедей» (2008).
Название «новые странные» напрямую отсылает к американскому журналу начала XX века «Странные истории» («Weird Tales»), публикации в котором принесли известность, среди прочих, Говарду Ф. Лавкрафту, Кларку Э. Смиту и Уильяму Х. Ходжсону. Нельзя не отметить и близкое родство «новых странных» с фантастикой Новой волны (по происхождению явлением опять же британским). Связующим звеном между двумя периодами истории фантастики выступает писатель Майкл Дж. Харрисон, активно публиковавшийся еще с начала 1970-х, когда в свет вышел его роман «Пастельные города» (1971), первая часть цикла «Вирикониум», одновременно выдержанного в духе Новой волны и в то же время по-своему уникального и выдающегося. Из классических авторов большой литературы на «новых странных» оказала сильное влияние сага «Горменгаст» (1946-1959) американца Мервина Пика и, безусловно, «Невидимые города» (1972) итальянского писателя Итало Кальвино.
Джефф Вандермеер, характеризуя прозу «новых странных», говорит, что она «описывает вторичную художественную реальность, место действия которой — город, лишенный, однако, романтической ауры, окружающей его в традиционном фэнтези, но имеющий сходства с городом реальным; последнее избирается в качестве отправной точки для построения вымышленного мира, сочетающего черты одновременно фэнтези и научной фантастики». И действительно, основным местом действия произведений «новых странных» неизменно становится город; город же подчас предстает и главным персонажем. Так, роман Чайны Мьевиль «Город и город» (2009), начинающийся как традиционный нуар-триллер в духе классики жанра «Третьего человека» (1949) Кэрола Рида, однако позже оборачивается не историей детектива, роковой красавицы и убийцы, но поиском третьего города в пространстве двух симультанно сосуществующих фикциональных городов. Книги, а по сути сборники рассказов и новелл, Майкла Дж. Харрисона и Джеффа Вандермеера целиком рассказывают истории вымышленных городов. Город Харрисона — Вирикониум — существует, как и «Песни умирающей Земли» Джека Вэнса, в переживающем свое увядание мире, в котором высокие технологии присутствуют лишь в роли непознаваемых механизмов, источников страха и суеверий. «Город святых и безумцев» (2001) Джеффа Вандермеера, выполненный как оммаж экспериментальной литературе второй половины XX века, в частности, «Хазарскому словарю» Павича, по сути, представляет серию коротких разноплановых текстов (романтическая новелла, энциклопедическая статья, исторический труд и т.д.), место действия которых — мифический город Амбра, где таинственным образом сосуществуют люди и грибоподобные существа.
Один из необычных представителей «новых странных» — британский фантаст Аластер Рейнольдс. Пока остальные «странные» описывают городские ландшафты, Рейнольдс, создатель серии «Пространство откровения» (2000-2009), устремляется мыслью в космические просторы и рисует сюжеты, исполнение которых занимает тысячелетия. Хотя тематически Рейнольдс далек от своих коллег по цеху, он все же принимал активное участие в обсуждениях общей проблематики «новых странных», а также постоянно сотрудничает с журналом «Интерзона» издательства «TTA», специализирующимся на публикации экспериментальной фантастической прозы, в частности, произведений «новых странных».
Несмотря на иную тематическую ориентированность, в романе «Дождь забвения» («Century Rain», 2004) Рейнольдс все же отдал дань городскому локусу. Сюжет романа развивается в двух параллельных плоскостях: реальном мире XXIII века и на альтернативной Земле образца 1959 года, на которой не было Второй мировой войны, а, значит, и не было подталкиваемого военными нуждами технологического прогресса. Связующим звеном между двумя мирами выступает обнаруженная археологами будущего сеть порталов с размещенной в ней гигантской сферой. Происхождение и назначение сети и сферы до конца остаются нераскрытыми, есть лишь предположение, что оставлены они были некоей сверхцивилизацией прошлого. Пока ученые XXIII века размышляют над тайной порталов, в Париже середины XX века разыгрывается нуар-детектив — к частному сыщику Венделлу Флойду обращается некто Бланшар с просьбой разобраться в загадочной гибели его постоялицы Сьюзан Уайт. В ходе расследования детектив встречается с якобы сестрой Сьюзен Верити Ожье. Но на самом же деле, Верити — проникшая в инопланетную сферу археолог из будущего. В момент встречи Флойда и Верити две сюжетные линии сливаются в одну — герои, пытаясь совместными усилиями раскрыть тайны сферы, обнаруживают, что запечатанная в ней альтернативная Земля — это застывший снимок реальной Земли середины 1930-х годов. Некая могущественная сила «оживила» снимок, запустила в нем ход истории, которая, однако, пошла по иному, нежели мир Земли-1, пути. Мир будущего — развалины после «Нанокоста», масштабной катастрофы, в результате которой вымерло все население планеты. Выжили только те, кто в момент катастрофы находился на космических станциях. Однако трагедия заключалась не только в гибели людей, но и в утрате связи с историческим наследием Земли и с памятью о прошлом. Земля-2 — своего рода музейный экспонат, исторический памятник — могла бы стать необходимым свидетельством, слепком ушедшей Земли, который был бы для выживших картиной их прошлого в его первозданном виде. Парадоксально, но снимок обрел собственную жизнь в исторической перспективе — свое прошлое, настоящее и желаемое будущее. А все население Земли-2 — не более чем манекены, гипсовые слепки с жителей настоящей Земли — оказалось, имеют собственную историческую волю. Итак, утраченное прошлое, памятником которому должен был стать альтернативный Париж как изображение с фотографии было смыто дождем забвения.
