Маргиналиями (от лат. «крайний» и «обрамлять») называют записи, пометы и рисунки, оставленные на полях книг или рукописей. Всегда бывшие в эпицентре серьёзного чтения, маргиналии в то же время очень долго ютились на задворках истории литературы. Как служили они читателям прошлых веков и чем могут быть ценны в веке 21-м?
«Приобретая книги, я всегда заботился о том, чтобы у них были широкие поля; не столько из какой-либо любви к этой вещи как таковой, хотя бы и очень приятной, сколько из-за даваемого мне этим удобства записывать внушенные мысли, соответствия, и разности мнения или краткие критические примечания вообще», — писал Эдгар По в свой серии эссе «Marginalia».
Когда люди стали оставлять такого рода заметки? В эпоху Античности это не было принято, широкое распространение такая практика получила лишь в Средние века. Первыми ставить пометы на полях книг стали монахи-переписчики, они украшали манускрипты своими рассуждениями и рисунками, часто шуточными и никак не связанными с содержанием текста. Например, такие изречения нанёс переписчик на поля богато иллюстрированного «Апокалипсиса» со сценами конца света: «как болят пальцы от холода» или «когда я наконец закончу эту главу». Читатели тех лет активно взаимодействовали с текстом, среди помет встречаются и глоссы – толкования конкретных слов, и рассуждения, и схемы, и отсылки к другим текстам, преимущественно историческим, и дополнения к тексту основному.
Словом, порой жизнь на полях книги оказывалась содержательнее и интереснее того, о чём писалось в книге. И только сравнительно недавно, изучив сами тексты-первоисточники, историческая наука обратила внимание на саму «жизнь» текста, на то, как он воспринимался в конкретную эпоху, конкретными читателями. Их заметки для исследователей — кладезь бесценной информации о том, как формировались читательские практики.
Многое могут рассказать и маргиналии известных личностей. Например, почти две трети книг из обширной личной библиотеки Вольтера содержат его пометы, из которых легко понять взгляды и пристрастия философа. В них — поправки и дополнения, оценка произведений и их авторов, иногда положительная («Bravissimo!»), но чаще критическая: «Стоит ли просыпаться утром, чтобы нести такую чепуху?» или «Надо дать автору первый приз за галиматью!».
Уникальные сведения исследователям дала и библиотека поэта Василия Жуковского. В его книгах были обнаружены нeизвecтные paнee пepeвoды, дневниковые записи, иcтopичecкиe тaблицы, библиoгpaфичecкиe cпиcки, редакторские правки — их анализ позволил учёным скорректировать представление о поэте, его роли в литературном движении 1810–1830-х годов.
Воспринимать маргиналии как литературное произведение, заслуживающее внимания публики, в Европе стали благодаря английскому поэту, критику и философу, представителю «озёрной школы» Сэмюэлю Кольриджу. Он первым употребил этот термин в 1832 году. Узнав о страсти Кольриджа исписывать комментариями поля читаемых книг, друзья поэта, чтобы получить его мнение, начали присылать ему книги из своих библиотек. Вскоре и сам поэт понял, что это может быть прибыльным и притом увлекательным занятием – cвои маргиналии он анонимно публиковал в Blackwood’s Magazine, а позже издал отдельным томом заметки, сделанные на полях книги английского писателя 17 века Томаса Брауна, а книгу свою так и назвал — «Маргиналии».
К 20 веку маргиналии уже часто использовали для обозначения такого рода лирических произведений, как заметки на полях или мысли вслух. Но интерес к маргиналиям как способу структурировать своё чтение среди писателей между тем не угасал. Очень любил делать пометы Владимир Набоков. В экземпляре антологии «Пятьдесят пять рассказов из журнала The New Yorker, 1940—1950», например, каждому прочитанному рассказу он ставил оценку, аккуратно выписывая её карандашом рядом с заголовком. И только две истории в антологии получили наивысший балл от сурового критика, в их числе рассказ «Первая любовь (Colette)» самого Набокова.
Бывало, поля книг соблазняли к тому, чтобы начать полемику. Готовясь к лекции в Корнельском университете, всё тот же Владимир Набоков перечитывал «Превращение» Франца Кафки. Обладая знаниями в области энтомологии, он не мог не отметить, что по описанию насекомое, в которое превращается герой книги Грегор Замза, никак нельзя считать тараканом, как оно было обозначено в одном из переводов, — и стал расписывать на полях подробные отличия таракана от монстра из романа.
Помимо упомянутых ранее Набокова, Вольтера, Жуковского, увлекались записками на полях многие деятели разных временных периодов, среди них Исаак Ньютон, Герман Мелвилл, Оскар Уайльд, Марк Твен, Эдгар По, Сильвия Плат, Джон Адамс…
Что же могут дать читателю маргиналии сегодня, в эпоху интернета и электронных книг, и почему всё же они так нужны и современны?
Интерес к маргиналиям в 21-м веке постепенно возрождается, как научный, так и практический — читатели пробуют применить, адаптировать под себя этот опыт взаимодействия с информацией. К примеру, любопытный эксперимент провёл в 2010 году критик New York Times Magazine Сэм Андерсон. Его проект, который наделал много шума, назывался «Год в маргиналиях». В течение года Сэм читал книги и фиксировал свои размышления на полях страниц, результатом эксперимента стал итоговый аналитический материал с большим количеством фотографий, который он опубликовал в нескольких газетах. Делясь опытом, журналист охарактеризовал записки на полях как способ «не просто пассивно читать, а полностью войти в текст, сотрудничать с ним, возможность пообщаться с автором в каком-то первичном, текстовом плане» (Mark O’Connell. The Marginal Obsession with Marginalia, The New Yorker, 2012, January 26). Пофантазировал Сэм и о том, как электронные книги могут привести к новому золотому веку маргиналий, если читатели смогут делиться своими электронными заметками, сделанными прямо внутри книги, и читать чужие.
Возможность обмениваться мнениями о книгах, статьях, да и вообще о чём бы то ни было сейчас предоставляет интернет. И это, безусловно, хорошо. Но могут ли комментарии под статьёй, на книжном форуме заменить очень личное общение с текстом книги, какое дают маргиналии? В Сети мнения публикуются для других интернет-пользователей, поэтому велик риск оказаться неискренним, да и будешь ли эти комментарии спустя время перечитывать?
Как выразился Эдгар По в «Marginalia», «в заметках на полях, кроме того, мы говорим только сами с собой; мы поэтому говорим свежо, сильно, оригинально, с увлечением, без предвзятости…» Следовательно, маргиналии могут оказаться для читателя чем-то вроде психотерапии и сеанса самопознания. Когда можешь выразить свои чувства и мысли в моменте, а потом, через время, вернуться к книге и своим записям, чтобы проверить, изменились ли твои представления.
Кроме того, чтение с ручкой или карандашом в руке отлично тренирует один из самых важных навыков современного человека — критическое мышление, которое учит нас, в том числе, ставить под сомнение любую входящую информацию. Британский писатель, переводчик и профессор литературы Тим Паркс поделился, что именно этот навык старается развивать у своих студентов: «Ставьте вопросительный знак возле всего, что вы считаете подозрительным. Подчеркните всё, что вы действительно цените. Не стесняйтесь писать “великолепно”, но также: “Я не верю ни единому слову”. И даже “чушь собачья”. <…> Бездумное, пассивное принятие представлений о мире, транслируемых другими людьми, может только сковывать нас и препятствовать нашему личному росту. Иногда кажется, что всё общество томится в ступоре от количества беллетристики, которое оно проглотило. Разве не на это жаловался Сервантес, когда писал “Дон Кихота”?»(Tim Parks. A Weapon For Readers, The New York Rewiew, 2014, December 3)
Ещё один теоретик литературы, критик и прозаик Джордж Стайнер однажды очень афористично определил интеллектуала как «человеческое существо, которое с карандашом в руке читает книгу». Так что необязательно читать Гёте в оригинале или цитировать Шопенгауэра, чтобы им называться, — достаточно иметь наготове книгу и хорошо заточенный карандаш.
Иллюстрации Алима Велитова
