Год назад увидел свет первый том эпопеи Алексея Иванова «Тобол» — «Тобол. Много званых» (М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2017), которому была посвящена статья Валерия Бондаренко. Теперь в прицеле критика — только что вышедшая вторая часть книги — «Тобол. Мало избранных» (М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2018).
В одном интервью Алексей Иванов предостерёг видеть в его детище роман исторический, а заодно и заниматься поисками аллюзий с нашим днём. Роман для него — способ писателю прожить альтернативную жизнь. Ну, и читателю вместе с ним, надо думать, тоже. Читать (проживать) «Тобол» с годичным перерывом, который последовал после выхода первого тома, — дело неблагодарное и неправильное. Какие-то герои и сюжетные линии за год нечтения уже забыты. Привыкай в новом томе по новой…
Вот мы и привыкаем, и опять знакомимся-проживаем ту давнюю историю. Снова эти герои перед нами, как живые: и душевный, тёплый, но тончайший интриган и внутренне стальной губернатор Сибири князь Матвей Гагарин, и тобольский «архитектон», неподражаемый скандалист Семён Ремезов, и его большая семья, где всяк — на свой лад и яркий характер, и остяцкие близняшки — страстная Айкони и нежная Хомани (у каждой любовная история, которой бы на отдельный роман хватило), и хитрый бухарский купец Касым, и переметливый шведский пленник Ренат… Переплетаются линии их судеб, их любовей и ненавистей, их интересов и их интриг.
В плетении сюжетных кружев Иванов великий искусник. За версту чувствуется, что тексту романа предшествовал сценарий сериала: каждая глава строится с драматическим нарастанием и завершается неожиданным сюжетным взрывом, таким резким его виражом, что дух захватывает. При этом каков язык!.. То косолапо пластичный русский «новояз» Петровской эпохи, то строгий и чинный тон рациональных, уравновешенных шведов, то поэтичный сказ — это там, где «включается» сознание таёжных народов. А детали? Да каждая — чудесный пример того, как можно свежо, небанально передать заезженную в литературе ситуацию или подробность.
По-моему, самые яркие страницы книги — история похода русского войска полковника Бухгольца через тайгу и степи в далёкий и якобы златом обильный город Яркенд, описание битв и страданий солдат в укреплённом лагере, который осадили джунгары. Это и эмоциональная, и художественная, и сюжетная кульминация второго тома. Ведь отменное мужество и мучительная погибель людей спровоцированы хитрой интригой Гагарина, не о благе отечества пекущегося, а о собственном кармане и собственном властолюбии (эх, царём бы всея независимой Сибири заделаться!..).
Что ж, и роль Сибири в исторической судьбе Российского государства двойственная: «Сибирь снабжает казну пушниной, то есть золотом. И это обстоятельство обеспечивает России возможность отличаться от Европы. У России нет нужды приобретать золото в обмен на плоды своего хозяйства, поэтому она может сохранять хозяйство в нетронутом древнем порядке. Ежели бы не меха Сибири, русским царям пришлось бы, как европейским монархам, избавлять крестьян от крепостного состояния и дозволять мануфактуры. Сибирь — ключ к пониманию России».
Этой сложностью, неоднозначностью отмечены и характеры персонажей. На мой вкус, самый интересный — князя Гагарина, «души-человека», готового загубить чужие невинные души (ради своего интереса) и даже собственноручно устранить лишнего свидетеля. По мысли автора, Гагарин — не оппонент Петра, не враг, а естественное порождение его реформ, вальяжный и спокойный на вид «пассионарий». Где-то он даже талантливее (и уж точно житейски мудрей) Петра. Не за казнокрадство и даже не за «измену», а именно за излишнюю одаренность мстя, подвергает царь Гагарина ненужной уже чудовищной пытке…
Роман яростно живописный, внешне динамичный и для некоторых героев «со счастливым концом», но… Повторюсь: весь он «звучит» двойственно. У Иванова эта печальная нота из романа в роман слышна. Вспомним «Географа…», где после захлёба красой и мощью родных просторов возникает финалом — жалоба на бесцельность молодой и такой долгой, долгой, долгой ведь ещё жизни! «Тобол» кончается внешне, формально благополучно для основных персонажей. Завершается дежурно бодро — приказом старика Ремезова молодым поделиться знаниями: «Научи!» Правда, другой персонаж говорит: «Жизнь — она для молодых», и в этих словах больше авторского чувства, мне кажется.
Может быть, «Тобол» — прежде всего роман для тех, кто тоскует по молодости своей, по силам когдатошним, кто понял, что «смысл жизни» — в самом её процессе, а не в достижении конкретных целей…
Критик Константин Мильчин заметил: в «Тоболе» Иванов «больше похож на скучающего телепастыря, у которого давно не горят глаза. Он рассказывает всё это по инерции. И да, Сибирь не его регион, она его, в отличие от Урала, не интересует, она ему чужая, и это видно из текста».
Не могу согласиться с ним: первый том и четыре пятых второго я глотал с жадным вниманием (и смакованием). Но всё же одна (последняя) пятая второго тома с некоторым напрягом далась. Причина не в том, что очень уж длинно — причина в том, что слишком много разножанровых признаков здесь поднакопилось, и сам экшн выглядит уже какой-то игрой автора с собой. Да, это не обычный исторический роман (с «концепцией» и погружением в детали эпохи), но и не фэнтези, но и не авантюрное повествование, но и не «сибирская семейная сага» (жанр совсем теперь подзабытый). Точнее — и то, и другое, и третье, и четвёртое. Масса сюжетных узлов распутывается лишь произволом автора, для чего он слишком подыгрывает судьбе героев. Ах, слишком много подгонок и совпадений!
Может, в сериале это и «смотрится», движуха от серии к серии уж точно обеспечена, но в тексте выглядит чем-то насильственно невсамделишным — неким маскарадом, в конце концов. Блестящий стиль и ум Иванова разменивается на жанрово беспризорный беллетризм. Обидно же! Сам бесконечно повторяющийся приём, когда каждая глава завершается резким поворотом сюжета, становится монотонным, и ушлый читатель предвидит уже повороты сюжета, чего автор точно бы не хотел… Неправдоподобие высекает смех там, где не надо бы: ну разве мог сжигаемый гангреной Новицкий шлёпать не один день по болотам да ещё вступить в бой с сильным противником?! Даже и одержимый бесом (а по сюжету он одержим — хотя в бесов вряд ли читатель и автор верят)…
Боюсь, эта эклектика происходит вовсе не только оттого, что Иванов захотел быть занимательным «всем смертям назло». Это и оттого, что общая наша «жистянка» сегодня не имеет какой-то общей всем точки опоры, точки отсчёта, что будущее наше мутно и тревожно. И в этом смысле «Тобол» — да, зеркало нашего времени. Он не об идее империи, не об идее прогресса, он о принципиальном многообразии мира как некой данности, жить в которой любой из нас обречён. Просто в молодости эта «обречённость» захватывает, увлекает и сама по себе обречённостью вовсе не кажется. (Старик Ремезов тоже ведь молод душой, раз учиться захотел, чёрт хромой!)
Да, «жизнь — она для молодых». Это и есть главная (в общем и грустная, хоть и с надеждою, если так вам уж хочется) мысль романа…
