Начиная с середины 1990-х — начала нулевых японские рисованные истории буквально захватили мир, создав новый мощный тренд «повседневной» иллюстрации: крупные глаза, маленький рот, нос «галочкой», увеличенная относительно остального тела голова, пышные волосы у персонажей и упрощённое окружение им под стать.
Далёкий от рисованных историй человек слабо себе представляет, что такое манга. Скорее всего на вопрос о значении этого слова он либо ответит что-то про фрукты, либо что это «японские картинки» или «чёрно-белое аниме». Тем не менее этот человек точно отметит кого-то из известных героев манга.
Благодаря сети Интернет мир стал намного теснее: буквально за пару минут и несколько кликов мышкой мы можем получить практически любую интересующую нас информацию или посмотреть, как выглядят самые отдалённые уголки земного шара. Разумеется в такой тесноте возникают естественные процессы взаимодействия и смешения. И этот процесс затрагивает все сферы нашей жизни, включая культуру. Любой художник, иллюстратор и рисовальщик историй чувствует влияние (если и не на своё, то на творчество коллег) основных трендов популярной визуальной культуры в целом и манга в частности. Да, время не стоит на месте и сейчас ярко выраженный классический стиль японских рисованных историй достаточно сложно встретить, но его влияние очевидно.
Во Франции, «колыбели рисованных историй», бум стиля манга — во многом заслуга Жана Жиро (Мёбиуса). Именно он уговорил знаменитого японского режиссёра Хаяо Миядзаки реформировать технологию работы над анимацией на студии Гибли (Ghibli) и принял непосредственное участие во всех этапах работы над знаменитой лентой «Унесённые призраками». Так полнометражная японская анимация получила билет в массовый прокат в кинотеатрах, что спровоцировало интерес к феномену и в «непосвящённой» аудитории.
«Обратным комплиментом» в Японии случился бум иллюстрации манга, выполненной с «закосом» под стиль арт-нуво и нахлынула новая волна интереса к Европе в рисованных историях. Из историй, доступных российскому читателю, можем назвать такие манга, как «Волчица и пряности» (Wolf and Spice / Ookami to Koushinryou, «Истари комикс») и «Школа убийц» (GunslingerGirl / Gunslinger Girl, «Сакура-пресс»)
Сейчас большинство издателей и иллюстраторских агентств выделяют стиль манга в отдельную группу изображений, вне зависимости от того, кто и где их нарисовал. Более того, в технических заданиях к тем или иным проектам всё чаще встречается приписка: «Близко к стилю манга» или «Не допускается стилизация манга».
В самой Японии есть немало постоянно обновляемых (в зависимости от мировых трендов) руководств, как рисовать настоящую манга — с подробнейшими выкладками относительно пропорций героев, их внешнего вида и корреляции оного с характером, взаимоотношений с другими персонажами и огромным списком того, что нужно или не нужно делать, работая для той или иной аудитории.
Более того, существует отдельный и более жёсткий кодекс для рейтингового продукта (в том числе для категории товаров, эквивалентных по маркировке нашим «18+»), где недопустимо изображение более или менее реалистично нарисованных персонажей. Нарушение правил грозит художникам и издателям принудительным цензурированием и ответственностью вплоть до уголовной.
Это связано не только с культурой True made in Japan Manga, но и с маркетинговыми нюансами индустрии. Контент для такого гиганта визуального рынка как манга нужно создавать каждый день. Увеличение количества контента даёт некоторую надежду: что-то из этого изобилия будет замечено публикой, и проект обретёт узнаваемость и коммерческий успех. Но вкладываться в этот контент невыгодно ни по времени, ни по финансам. Поэтому производственный цикл сокращается, выбираются максимально проверенные решения, пусть даже изначально и далёкие от классического стиля манга, так как нужно произвести «верняк», думать над сложными ходами уже ни у кого нет возможности. Вслед за «верняком» японского рынка рисованных историй реагируют американский и французский. И круг взаимовлияний замыкается.
Тем не менее стиль манга остаётся до сих пор узнаваемым и привлекательным для потребителя — даже несмотря на чуть ли не конвейерный принцип производства.
Как видно из иллюстрации, приведённой выше, японцы не очень-то похожи на героев манга…
Некоторые исследователи феномена манга связывают этот момент несоответствия (всё-таки, разница в традициях изображения людей в старых гравюрах и манга видна невооружённым взглядом) с творчеством гуру манга Осаму Тедзука, начинавшего свою карьеру с адаптации диснеевских комиксов о Бемби и Пиноккио для японского рынка. Именно он ввёл в понятие манга (до 1970-х — «комикку» — コミック) ставших нам уже привычными крупные глаза и по-детски округлые головы с небольшими носиками, а заодно стал одним из основателей стиля рисованных историй для девочек (Shôjo Manga).
Другие исследователи связывают эту «нелогичность» с самим фактом планетарного «Дисней-бума». Третьи выдвигают идею синтеза классической и популярной европейской школы рисунка, используемой в рисованных историях, что и послужили вдохновителями японской индустрии в 40-х-50-х годах прошлого века.
Но и от представителей европеоидной расы персонажи манга тоже весьма далеки. Это даёт некий микс «среднего универсального» героя без конкретной национальной привязки, а потому и воспринимающегося зрителем весьма позитивно, как визуально «своего». Вкупе с классическими «атрибутами милости» в виде крупных глаз и плавных линий, обозначающих форму персонажей, эти герои становятся тем самым «верняком» для популярной визуальной культуры самых густонаселённых континентов.
Что мы имеем в сухом остатке для России?
Герои манга смотрят на нас со страниц рисованных историй (в том числе и отечественных). Художники, вдохновлённые японским стилем, работают иллюстраторами и дизайнерами, создавая обложки для тетрадей, плакаты, ростовые фигуры, иллюстрируя книги. Кому-то повезло пробиться в индустрию игр, а кто-то наполняет разделы рисованных историй на различных сайтах.
Милые «японистые персонажи» окружают нас повсюду, привлекая своей дружелюбностью и открытостью. Мы с ними готовы вступать в диалог и даже учиться чему-то.
Хотя, конечно, было бы лучше, если бы в России сформировалась собственная визитная карточка популярной визуальной культуры, которой хотел бы подражать весь остальной мир.
