Хоррор-жанр всегда завораживал людей. Особенно если речь идёт о соприкосновении с ужасающим не через реальный опыт, а посредством медиума художественных форм. В данном цикле статей мы обсудим хоррор в популярной культуре, и в частности в антологии ужасов, представленные в журнальных американских комиксах 1940–1970-х годов. Ведь именно в это время сложилась уникальная фактура, влияющая на поп-культуру и по сей день. Также мы рассмотрим персонажей, которых принято называть «хоррор-хостами», — жутких рассказчиков пугающих историй.
Тема обширная, даже несмотря на жёсткие хронологические рамки. Сегодня мы поговорим о появлении первых комиксов в жанре ужасов на американском рынке, об издательстве EC (Entertaining Comics) и остановимся на остром моменте, когда комиксы и ужастики с триллерами были почти уничтожены под гнётом издательской самоцензуры Комикс-Кода.
Итак, человеку необходимо бояться!
И взрослым, и детям, причём детям это даже важнее в контексте формирования адекватных реакций, здорового стремления к познанию окружающего мира и сильным впечатлениям. Никто не призывает приобщать дошкольников к сплаттерпанку, но вот зубастые монстры из игр — милое дело!
Хорошие хорроры не только пугают, но обладают рядом интересных художественных свойств: за фасадом из монструозных образов и саспенса прячутся наши тревоги и переживания об обществе и о самих себе, в них отражаются страх перемен и ксенофобия. Но все эти социальные страхи опережает экзистенциальный ужас от осознания неведомой силы, столь непостижимой и могущественной, что с ней невозможно справиться никакими рациональными методами. Этот страх преследует нас всю жизнь, он связан с мыслями о неотвратимости смерти и неизвестности, с тем, что лежит за гранью привычного нам бытия. Возникает естественный круговорот образов, которые питаются нашими страхами и питают их в ответ.
Элементы ужасов берут начало в древних мифах и фольклоре, отражая опасности и табуированные темы в обществах разных времён, и оттуда они перетекают в классическую литературу и религиозные тексты, обретая сакральную силу. К волнующим образам ужасающего и отвратительного обращались писатели XVIII–XX веков, постепенно формируя жанр в западной традиции: от «Замка Отранто» Хораса Уолпола до творчества Говарда Лавкравта и Стивена Кинга.
К темам жути, монструозности и пугающей жестокости обращались и кинематограф с самых ранних лет зарождения, и театры ужасов по типу Гран Гиньоль, держащиеся на плаву вплоть до послевоенных 40-х. Потому что людям нравится бояться.
Развитие хоррора в комиксах 40-х годов
Комиксный хоррор в Америке развивался во многом под влиянием ужасов из кинематографа, радиопостановок и дешёвого бульварного чтива, ставших значимым массивом культуры в начале прошлого столетия. Уже в первые десятилетия XX века в грошовых журналах формируется поджанр «жуткая угроза» (weird menace), в рамках которого муссировались темы жестокости и всяческой жути, от криминала до тёмной магии, а также трепет и противоречивый интерес к загадочной культуре Востока со всеми этнополитическим противоречиями. С 30-х годов большой популярностью пользовались криминальные истории, а в 40-е случился расцвет нового жанра героики — приключений людей в цветастых костюмах с суперспособностями.
В конкурентной атмосфере хорроры развивались подобно первоцветам под слоем подмерзающего снега, маленькими шажками отвоёвывая себе нишу на рынке развлекательной периодики: супергерои Золотого века между разборками с гангстерами и нацистами сражались с в вампирами и оборотнями, а в приключенческих журналах наряду с летающими силачами, военными и романтическими историями и путешествиями по экзотическим странам начали появляться ужастики, в большинстве своём основанные на существующих литературных произведениях прошедшего столетия, хотя встречались и оригинальные серии рассказов.
Первым самостоятельным хоррор-сериалом в мире американского журнального комикса считается «Франкенштейн» (1940–1954) от Prize Comics и Дика Брифера (перетекающий от ужасов к комедии и обратно). А первой в своём роде журнальной комикс-хоррор-антологией признан Eerie (вышедший в 1947-м и остававшийся единственным до 1951 года) и быстро ставший регулярным журнал Adventures into Unknown! (1948).
Уже в то время хоррор-комиксы отличались следованием бульварным канонам криминальной драмы и духу приключений — с их сюжетным действием в джунглях, на пиратских кораблях и в средневековых замках с призраками, — но в то же время отражали основные страхи, интересы и притязания аудитории: страницы пестрили безумными выходками богачей, поисками сокровищ, скрытой или явной агрессией со стороны коренных жителей Америки и дальних земель, а также женщинами в беде, роковыми красотками и «пилящими» жёнами. Формируется образ типичного главного героя истории ужасов из бульварного чтива и комиксов — это молодой человек, часто синий воротничок или житель пригорода, иногда героический типаж, но, как правило, персона с некоторым изъяном, толкающим его в самое пекло ада, будь то жажда наживы или простое любопытство. Под влиянием эстетики «жуткой угрозы» в комиксы перешли и вычурные обложки с мотивами пленения прекрасных девушек жуткими злодеями и монстрами, а также элементы насилия от будоражаще-завуалированного до безвкусно-откровенного. Задачу они решали простую: выделиться на фоне других журналов на одном стенде в ларьке с печатью.
Великая эпоха EC
В рамках данной статьи мы не будем сильно углубляться в историю издательства Entertaining Comics. После смерти создателя Максвелла Гейнса компания перешла его сыну Уильяму, и издательство, ранее специализировавшееся на образовательных комиксах для детей, вскоре сменило направление на создание «развлекательных» и «взрослых» историй в жанрах военных приключений, сатиры, мрачного фэнтези, фантастики и ужасов.
Среди многих своих конкурентов на комикс-рынке, выросших как грибы после дождя на почве Золотого века, работы EC отличались прогрессивностью и социальной повесткой. Их военные комиксы чаще отнюдь не смаковали величие армии США, но продвигали антивоенную позицию; их сатирический журнал MAD, появившийся в 1952, повлиял не только на издательское дело, но и на всю западную культуру конца XX века в целом, в нём работали ведущие карикатуристы 50–70-х годов. Авторы и художники EC получали больше регулярного внимания и творческой свободы при более чем достойных гонорарах, нежели остальные их коллеги по цеху, за исключением единичных везунчиков и «звёзд индустрии» (само же издательство в ответ получало потрясающее графическое искусство!). Их ужасы удивляли необычными концовками, достойными лучших анекдотических панчлайнов, однако в то же время авторы говорили с читателями не только об эстетике отвратительного — хотя у EC она выходила великолепно, — но также о проблемах национализма, расового неравенства, проблемах устоявшейся капиталистической системы в повседневной жизни и о токсичных отношениях между людьми.
Мошенников и голдигеров, убивающих своих пожилых любовников, самым неожиданным образом настигает расплата; сошедший с ума клерк отпускает шутку перед полицейскими о том, что отрубил головы жене и её родителям после того, как они долгое время пилили его с требованием «идти по головам» в карьере; муж-таксидермист сам становится чучелом после того, как убивает и набивает любимую кошку своей жены; космонавт, обнаруживший в своём ланче насекомых, сам попадает в обед инопланетных жуков; антисемит подвергается общественному остракизму и впадает в безумие, узнав, что сам он приёмный ребёнок из еврейской семьи, после того, как он своими руками уничтожил семейство еврейских беженцев по соседству, — всё это стиль, в котором EC интриговала и развлекала своих читателей, позволяя себе писать об остросоциальной повестке.
Не будет преуменьшением сказать, что EC в начале 50-х выстроили фундамент всей западной культуры на десятилетия вперёд. Благодаря своим комиксам и карикатурам издательство вдохновило поколения юных читателей, чей творческий расцвет пришёлся на 70-е. EC продвигало множество талантливых авторов и даже договорилось о сотрудничестве с Рэем Брэдбери после неудачной попытки сплагиатить пару его рассказов. В общем, ребята творили панк-рок до формирования самой панк-культуры! Подробнее познакомиться с некоторыми ведущими авторами и художниками EC вы можете уже сейчас и официально благодаря усилиям издательства «Белое яблоко».
Наибольшей популярностью среди фантастических и хоррор-изданий EC пользовался триумвират антологий ужасов: «Tales from the Crypt» (ранее «The Crypt of Terror»), «The Vault of Horror» и «The Haunt of Fear», где балом правили знаменитые «гульлунатики», рассказчики страшилок из породы хоррор-хостов — Хранитель склепа, Хранитель Убежища и Старая Ведьма. Нельзя сказать, что хосты были изобретением или инновацией EC — они появились в комиксах ещё в середине 40-х годов, явно вдохновлённые персонажами-рассказчиками из радиопостановок с жуткими голосами (Inner Sanctum, The Whistler и др.). Уже в 1946 году в супергеройском и приключенческом журнале Yellowjaket появился прообраз кладбищенской ведьмы — рассказчицы жутких историй. Примерно в те же годы Боб Пауэл пишет для Harvey Comics Человека в чёрном, олицетворяющего неумолимый рок и смерть и рассказывающего истории людей, кармически движущихся к страшной гибели. Но именно «гульлунатики» EC выделились на фоне всех прочих — они, сатирически комментируя каждый рассказ, ломая четвёртую стену в оскорблениях друг друга и подтрунивании над читателями, встречаясь с фанатами в колонке с письмами, будто налаживали парасоциальные отношения и добавляли перцу в и без того изысканное блюдо.
Харизма и чёрный юмор в совокупности с высоким качеством сторителлинга (с неясными предвосхищениями, ведущими к неожиданным и впечатляющим развязкам) сделали хоррор-комиксы EC легендой. Их стилю подражали, их обложки стали графическим мемом, их хранители были звёздами. Их поклонниками были Джордж Ромеро, Стивен Кинг, Роберт Земекис и множество других творцов, чей расцвет пришёлся на 70–80 годы и чьё творчество повлияло на возрождение хоррора. Также многие из нас могут помнить обновлённый образ Хранителя из различных экранизаций «Баек из Склепа», появление которых было бы невозможно без огромной силы ностальгии, заразившей не одного ребёнка-пятидесятника.
И вот под влиянием оглушительного успеха жанровых комиксов практически все издатели рисованных приключений ринулись покорять новые вершины ужасов и треша: с 1949 по 1955 годы выходило около тридцати различных хоррор-серий (в издательстве «Атлас» их было аж восемнадцать!). И, естественным образом, большинство не стремилось к удержанию планки качества, но опиралось на шок-эффект и скандальность своего контента.
Неудивительно, что при таком раскладе именно хоррор-журналы запустили драматический ход событий, развернувшихся в 1954 году и ставших переломным моментом в истории искусства американского комикса, обеспечив ему творческую стагнацию на долгие десятилетия.
Brooklin Thrill Killers и Комикс—Код
Психиатра Фредерика Вертама часто называют «человеком, который уничтожил комикс-индустрию». Ну, конечно, не всю и не полностью, но он, правда, очень пытался! В любое сытое время должен найтись такой человек — интеллигентный, образованный представитель консервативных кругов, которому «не всё равно» — а особенно волнующей темой является воспитание детей и молодёжи — и который просто не может воспринимать популярное искусство не через призму психоанализа и потенциального вреда для формирования личности. Отсюда появляются и тезисы о «гомосексуальности Бэтмена и Чудо-женщины», о «Супермене, который своими способностями затмевает авторитет родителей», о том, что «обложки криминальных и хоррор-комиксов способны вызвать у читателей перверсии», а «изображение преступлений может подсказать малолетним бандитам модель уклонения от закона», ну, и самое ужасное: «комиксы отучают детей от чтения художественной литературы»! Кто-то скажет, что старику следовало бы проработать собственную тревожность, но пуританствующее население страны было, в общем-то, солидарно с профессором.
И старина Вертам буквально выиграл джекпот в 1954 году, когда — год в год с выходом его труда о вреде комиксов «Совращение невинных», в его звёздный час после многолетнего опорочивания поп-культуры — в Бруклине была поймана банда подростков 15–18 лет, промышлявшая пытками и убийствами, прозванная газетчиками Brooklynn Thrill Killers за неимение иных причин издеваться над людьми кроме поиска острых ощущений (впрочем, будем честны и упомянем социальную ненависть к мигрантам, бездомным и меньшинствам). А кроме всего этого, участники банды вроде как являлись фанатами бульварной прессы и комиксов об ужасах, преступлениях и насилии.
В частности, общественный гнев привлекли журналы Nights of Horror, найденные у «главаря» малолетних бандитов — откровенно фетишистское издание «для взрослых». Мы не можем утверждать со стопроцентной уверенностью, были ли показания подростков правдивыми, не докручивались ли они самим Фредериком Вертамом, выступившим в судебных разбирательствах психиатром и собиравшим информацию непосредственно у обвиняемых. Разумеется, мы, как здравомыслящие люди, не должны списывать злодеяния человеческие только на окружающую культуру — маньяки появляются и вдали от «грязных» книг, ТВ и игр. Но для Вертама всё было очевидно: он представил суду, что Джек Козлоу, признанный лидером банды, «вообразил себя Суперменом… погрузился в комиксы ужасов, его разум наполнился всеми острыми ощущениями насилия, убийств и жестокости, описанными в них». По мнению психиатра и его сторонников, комиксы (любые!), а не социальное напряжение, рост безработицы, алкоголизма и неразрешённые расовые и социальные конфликты, явились причиной роста юношеской преступности, а значит, следовало запретить не только фетишистские издания для взрослых, тиражи которых уже начали жечь в штате Нью-Йорк, но и все прочие приключенческие, хоррор- и героические комиксы вместе с ними.
Это дело запустило социальные и законодательные процессы, что в том же 1954 году привело к ожесточённым дебатам в СМИ и судебным разбирательствам в Сенате, где, кроме прочего, с Уильямом Гейнсом из ECобсуждалась степень безвкусности обложки с завуалированно-отрубленной женской головой. Глава издательства EC пытался отстоять своё право на публикацию серий фантастических и хоррор-комиксов без цензуры. Сам Гейнс тоже отнюдь не был святым — в разгар боданий с Подкомитетом Сената по расследованию развращения подростков, в журнале MAD появлялись карикатуры, уничижительные статьи и практически прямые угрозы в сторону судебной комиссии и Фредерика Вертама в частности. Они изображались полудурками, врагами свободы слова и коммунистами. Но когда большая часть аудитории — дети и подростки, то выстрелы твоих политических пушек явно направлены в далёкое будущее, а не на день сегодняшний.
В попытке защититься от общественных гонений и банкротства и желая убедить дистрибьюторов и закупщиков комиксов в отделениях печати, издатели объединились в Американскую ассоциацию комиксов и создали Комиссию по соблюдению Комикс-Кода: средства самоцензуры, направленного на успокоение общественного давления. Но эта самоцензура слишком быстро зашла настолько далеко в попытках угодить праведной толпе, что, по распоряжению Ассоциации, на прилавки с прессой не могли попасть комиксы, не отвечающие жёстким моральным установкам, противоречащим американскому образу жизни. Ситуация была подобна введению Кодекса Хейса в практику работы американских киностудий с 30-х годов: цензоры внутри самого издательского сообщества боролись с наличием серой морали, графического и текстового упоминания ужасов и большинства монструозных тварей, а также «развратных действий» и нелитературного языка. У вашего журнала в названии есть «Ужасы», «Кошмары» и иная жуть? — В бан! Упоминание монстров, даже если «волколак» Вульфвмэн — это отсылка к реальной фамилии автора истории, — повод для судебного разбирательства! Кроме того, цензура Комикс-Кода развязывала руки нечистоплотным цензорам, которых коробила социальная повестка в тех же комиксах EC.
«Следуя американским традициям, работники комикс-индустрии должны будут трудиться вместе и в будущем. Также, согласно этим традициям, работники индустрии должны понимать, что все нарушения моральных стандартов, правил хорошего вкуса, все симптомы разложения комикс-индустрии должны быть ими исключены», — гласит текст одного из абзацев введения Комикс-Кода, принятого 26 октября 1954 года. Издатели комиксов активно пытались показать окружающим, что их публикации безвредны для детей, дабы сохранить продажи, и таким образом низвели сами комиксы до развлечения преимущественно для самых маленьких читателей.
По итогу цензура Кода установится в индустрии аж до 80–90-х годов (последние участники отринули его лишь к 2010 году!), а в свете введённых ограничений многие издательства потеряли возможность дистрибьюции и, не успев перестроиться под законы нового мира, вскоре обанкротились или завершили деятельность заблаговременно. Прочие же превратили свои истории и персонажей в выхолощенные рафинированные версии их самих, подходящие новой морали, ударившись в странный юмор и лайтовые приключения для всей семьи.
К февралю 1955 года вышел последний классический выпуск «Tales from the Crypt», а в 1956 году закрылись все журнальные линейки издательства, и на протяжении следующих десятилетий Гейнс при участии Харви Кунцмана сосредоточились на издании MAD, не подпадающего под цензуру Комикс-Кода. Хранители Склепа и Убежища вместе со Старой ведьмой на долгие годы легли в нафталиновые сундуки до лучших времён вместе с другими коллегам по цеху кошмаростроения.
Когда много лет спустя Уильяма Гейнса спрашивали его мнение по поводу потенциального вреда комиксов для детской психики, он отвечал: «Я не верю и никогда не верил в это. Вещи, которые показывают в кино и по ТВ в наше время много хуже того, что я публиковал, и я не думаю, что нанёс вред кому-либо за всё то время. Дети любят ужасы и расчленёнку, все эти жуткие вещи! Мой внук читал репринты моих комиксов, когда ему было лет пять и ему это нравилось!»
Оставьте первый комментарий