8 февраля 2018 года читающий мир отметил 190-летие классика фантастической и приключенческой литературы Жюля Верна.
Его называют отцом научной фантастики (НФ). И совершенно справедливо, несмотря на то, что многие темы и мотивы НФ можно обнаружить у более ранних писателей, начиная с Лукиана из Самосаты. Однако Жюль Верн сделал то, что не удалось никому из его предшественников — превратил фантастику в заметный сегмент массовой литературы, добился того, чтобы о фантастических книгах постоянно говорили критики и читатели. И совершил это великий француз практически в одиночку (если не считать помощи со стороны друга-издателя Пьера-Жюля Этцеля).
Начиная с 1863 года и на протяжении 42 лет Жюль Верн заставлял читающую публику во всём мире воспринимать немыслимые, передовые, одновременно научные и фантастические идеи. Он с завидным постоянством открывал дверь в мир ярких приключений, которые испытывал «человек нового типа» — созидатель и первооткрыватель, носитель ныне угасших веры в прогресс и социального оптимизма.
Жюль Верн оказался в нужное время и, пожалуй, в нужном месте — в ведущей европейской стране во второй половине XIX века. Поэтому и смог стать признанным «прародителем научной фантастики». Ведь другой её признаваемый «отец» — Эдгар Аллан По — слишком опередил время и был представителем провинциальной (на тот момент) американской литературы. Его действительно передовые произведения, в которых были заложены все главные приёмы НФ, на момент издания резко контрастировали с господствующим в обществе мировоззрением, которое, несмотря на все духовные перипетии эпохи Просвещения, сохраняло и веру в Бога (хотя бы деистическую), и представления об ограниченности человеческих возможностей.
Жюль Верн же был писателем иной, постдарвиновской, эпохи, в которой место Творца заняла всемогущая эволюция, а наука в целом воспринималась как возможная панацея от всех проблем — как природных, так и социальных.
Герой книг французского фантаста — преобразователь реальности, уверенный в том, что может сделать её лучше, раскрыв секреты сущего на пользу всем людям. Вторая половина XIX века, несмотря на отдельные трагические события (вроде франко-прусской войны, в которой Жюль Верн даже поучаствовал), всё-таки была временем социального оптимизма, надежд на то, что и мир, и люди неизбежно должны становиться всё лучше и лучше.
Поэтому и посейчас этот великий писатель остаётся идеальным автором для «подрастающего поколения». После всех духовных катастроф и морального релятивизма ХХ века, когда подпольный человек Достоевского расплодился в миллионах экземпляров, простота и чёткость морали в произведениях Жюля Верна завораживает.
У него всё ясно: человек должен быть добр и честен, храбр и верен друзьям. А ещё он обязан использовать свои силы на благо общества. И тогда он неизбежно победит, а злодеи и подонки будут обязательно наказаны.
История, казалось бы, доказала всю наивность упований французского мечтателя, но от этого его идеал не стал лживым и нисколько не потускнел.
Жюль Габриэль Верн родился 8 февраля 1828 года недалеко от г. Нанта в семье потомственного юриста из Шампани, а умер 24 марта 1905 г. в Амьене, прожив долгую и содержательную жизнь. В промежуток между этими датами вместилось создание более 60 романов, 33 пьес и около 20 повестей (неопределённость в подсчётах возникает из-за того, что часть книг после смерти писателя дописал его сын — кинорежиссёр Мишель Верн). Сын юриста стал настоящим мэтром фантастической и приключенческой литературы, идеальным образом автора для юношества, умеющим не только неутомимо работать, но и сохранять непрерывающуюся популярность у читающей публики. (Ну, если не считать мутной истории с романом «Париж в ХХ веке», который по совету издателя Жюль Верн схоронил в самом тёмном углу архива и больше никогда никому не показывал.)
Не всё в наследии великого француза равнозначно, но «20 000 лье под водой», «Дети капитана Гранта», «Путешествия и приключения капитана Гаттераса», «Таинственный остров» и «Пятнадцатилетний капитан» и по сей день остаются несомненными шедеврами литературы для молодых. (Не упоминаю другие ценимые лично мною книги, ибо здесь начинается вкусовщина, а перечисленные выше ни у кого не поднялась рука обвинить в слабой художественности.)
Конечно, в современном мире тексты Жюля Верна уже давно ценны не своими научными предвидениями, не сенсационностью, с которой великий француз открывал новые темы и направления. Его сочинения давно вошли в сокровищницу мировой книжности благодаря литературному качеству. Это произведения, в которых есть всё: интересный сюжет и своеобразный авторский стиль, запоминающаяся атмосфера и — самое главное — незабываемые герои.
А ещё свежесть и оригинальность книг Жюля Верна заключается в том, что это были романы и повести о ещё не до конца открытой Земле — ведь когда, например, создавались «Пять недель на воздушном шаре» (1862), центральная Африка была во многом «белым пятном» для европейцев. Но в течение жизни Жюля Верна эти пятна стирались с географических карт, а его книги стремительно устаревали с фактической точки зрения. Многие гипотезы, которые французскому фантасту казались вполне правдоподобными (вроде открытого моря у полюса в «Путешествии и приключениях капитана Гаттераса»), оказывались самым решительным образом опровергнутыми.
И если на момент выхода в свет книги Жюля Верна несли в себе и откровенно просвещенческий, научно-популяризаторский запал, то в современности их содержание исчерпывающе характеризует Б. Эйвельманс: «Не читайте Жюля Верна в зрелом возрасте, тем более если вы к этому времени получили уже какое-то образование. Вы будете разочарованы. Вы увидите, что за оглушающими псевдоучеными рассуждениями и кучей технических терминов скрывается пустота». Резковато, но с точки зрения современного уровня развития науки — справедливо.
Однако как «чистая литература» произведения писателя не кажутся непоправимо архаичными даже в наши дни. Поставьте над собой простейший постмодернистский эксперимент — начните читать хотя бы те же самые «20 000 лье под водой» не как антикварный текст, а как современный стимпанк, просто слишком уж откровенно стилизованный под викторианскую литературу. В книге откроются совершенно неожиданные глубины, ничуть не меньшие, чем в известном тексте Х. Л. Борхеса «Пьер Менар, автор “Дон Кихота”». Иногда Жюль Верн кажется устаревшим потому, что мы изначально подходим к нему на цыпочках, как к примеру уважаемой, но уже совершенно замшелой классики. А это, мягко говоря, совсем не так.
Иное дело, что его произведения всё-таки изначально задумывались как книги для юношества. Они были частью просветительской и педагогической программы, которую П.-Ж. Этцель проводил на страницах своего «Журнала воспитания и развлечения». Поэтому и среди текстов современного, развитого стимпанка Жюлю Верну окажется ближе не «Машина различий» У. Гибсона и Б. Стерлинга, а «Левиафан» Скотта Д. Вестерфельда. Но всё же родство и сходство будут несомненны.
Истинный, «незаиконенный» образ Верна от нас скрывают и некоторые легенды и мифы, которые возникали вокруг него, как и вокруг любого выдающегося писателя. Иногда подобные побасенки бывают совершенно невообразимыми и не имеющими отношения к действительности (как истории о другом писателе — Г.Ф. Лавкрафте), иногда частично правдоподобными (как об Э. По или Э. Хемингуэе). Жюль Верн счастливо избежал абсолютно диких домыслов и слухов о себе — во многом благодаря своей размеренной и открытой жизни. Некоторые истории о нём полностью соответствуют истине — вроде рассказов об огромной (в 20000 тетрадей) картотеке научных открытий и изобретений, некоторые остаются чистейшими сплетнями. Но, пожалуй, самым вздорным и несоответствующим реальности является басня об «амьенском отшельнике», никуда не выезжающем из дома и все путешествия совершающем только по страницам справочников и географических атласов.
Разумеется, Жюлю Верну не довелось побывать в Центральной Африке, на Северном полюсе и, уж конечно, на Луне. Но всё-таки он был заядлым путешественником, «сносившим» за годы странствий аж три яхты, которые он всегда именовал совершенно одинаково — «Сен-Мишель». Он добирался даже до другой стороны земного шара — в 1867 году Верн побывал в Северной Америке, посетив Нью-Йорк. Писатель объехал почти всю Европу и ряд стран Северной Африки. Хотел доплыть и до России, но в 1881 году сильные шторма на Балтике воспрепятствовали этому желанию.
Другим мифом стала история, долгое время воспринимавшаяся даже специалистами как вполне истинная — о запасе текстов, созданных фантастом задолго до смерти. Действительно, человек невероятной работоспособности, Жюль Верн не только выполнял взятое им по контракту с издателем обязательство — создавать по три романа в год — но и перевыполнял его. Однако далеко не все из книг, издававшихся в серии «Необыкновенные путешествия» вплоть до 1919 года, полностью принадлежит перу великого фантаста. Некоторые тексты, породившие сложные литературоведческие рассуждения о меняющемся к концу жизни взгляде писателя на мир, создал вовсе не Жюль Верн, как уже упоминалось, а его сын — Мишель. Наследник писателя пользовался при этом, в лучшем случае, черновиками и намётками отца, которые нередко ограничивались общим планом и замыслом. Например, литературоведы сейчас признают, что романы «Необыкновенные приключения экспедиции Барсака» или «Дунайский лоцман», считавшиеся шедеврами посмертного творчества фантаста, почти полностью написаны его сыном.
А Мишель Верн был человеком совсем новой эпохи, с недоверием и опаской смотревшим в будущее, которое успешно оправдало его страхи (сын «отца фантастики» дожил до 1925 года, успев повидать все ужасы Первой мировой войны). Тогда как Жюль Верн до смерти оставался тем, кто не потерял веру в человечество, тем, кто считал, что человек добр и смел, а потому сможет пробить дорогу в лучшее будущее, несмотря на все тяготы и опасности, которые ему грозят. Может, прозвучит цинично, но невольно порадуешься за писателя, не дожившего, в отличие от Г. Уэллса или Рони-старшего, до полного краха всех своих идеалов.
Устарел ли Жюль Верн сегодня? Несмотря на то, что говорилось выше, признаки этого всё же существуют. Хотя бы потому, что есть такое не совсем серьёзное наблюдение — люди с интересом читают только книги своего времени да предшествующего столетия. Позапрошлый век мало кого интересует (ну, кроме читателей старшего поколения и специалистов). Исключения в этой ситуации, конечно, есть — тот же «Робинзон Крузо» Д. Дефо или бессмертные «Путешествия в некоторые удаленные страны мира в четырёх частях: сочинение Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а затем капитана нескольких кораблей» Д. Свифта. Мы, дети СССР второй половины ХХ века, их взахлёб читали… Но — в хорошем пересказе (по большей части), да ещё в «чудесных» советских условиях, когда, например, я без всякого давления со стороны прочитал «Шах-намэ» и эпос «Джангар» — и пребывал от прочитанного в полном восторге.
Сейчас книжный дефицит в прошлом и вообще – предложение несколько превышает спрос. В условиях цифрового «почти коммунизма», когда из интернета можно скачать всё, что душе угодно, старина Жюль Верн начинает теряться в информационном шуме…
И всё же мне хочется верить в чудо. В то, что ещё найдутся те, кто пожелает мысленно встать рядом с Диком Сэндом за штурвал «Пилигрима». Или двинуться через Патагонию с Жаком Паганелем и Робертом Грантом. Те, кто, всматриваясь в хрустальный иллюминатор «Наутилуса», отчётливо услышит голос капитана Немо: «Море не подвластно деспотам. На поверхности морей они могут ещё чинить беззакония, вести войны, убивать себе подобных. Но на глубине тридцати футов под водою они бессильны, тут их могущество кончается! Ах, сударь, оставайтесь тут, живите в лоне морей! Тут, единственно тут, настоящая независимость! Тут нет тиранов! Тут я свободен!»
Мир Жюля Верна до сих пор остаётся царством неприкрытой и в то же время — выглядящей правдоподобно романтики, воспоминанием о мире, где герои были храбры и справедливы, а зло не смело и подумать о финальном торжестве. И я верю, что всегда найдутся те, кто пожелает открыть дверь в этот мир. А иначе чего мы все стоим, все мы якобы «люди разумные»?..
