Что с нами делает литература? Как на нас воздействуют разные жанры? Зачем читать и смотреть научную фантастику? Не так давно этими вопросами задались учёные из Канады, Австрии и Германии и провели ряд экспериментов, о которых пойдёт речь ниже.
В 2013 году в журнале «Психология эстетики, творчества и искусств» Катрина Фонг, Джастин Б. Маллин и Реймонд А. Марр из Университета Йорка (Канада) опубликовали статью с результатами эмпирического исследования о связи жанров, восприятия литературы и навыков общения.
Учёные предположили, что разные жанры, то есть «упаковка», в которой читателю предлагается литературный текст, во-первых, по-разному влияют на то, как мы читаем и понимаем литературу, и, во-вторых, по-разному развивают навыки общения («социальную чувствительность»). Авторы сосредоточились на женском романе, научной фантастике/фэнтези, триллере и «домашнем реализме» (бытовом романе).
В основу исследования легла гипотеза, что жанры, ориентированные на изображение психологических состояний, эмоций и чувств, больше способствуют развитию социальной чувствительности. К этим жанрам относятся женский роман, триллер и бытовой роман. Жанры, сконцентрированные на описании мира, сеттинга (научная фантастика, фэнтези) — способствуют в меньшей степени.
Учёные работали с группой из 328 студентов Канадского университета. Участники заполняли анкеты, по которым были составлены их «портреты» по трём параметрам: читательские привычки, социальная чувствительность, характер. Под читательскими привычками понималось знакомство с именами писателей. В списке из 200 авторов опрашиваемые отмечали знакомые имена. Социальная чувствительность измерялась по способности распознавать эмоции по фотографиям. Характер описывался по пяти классическим параметрам: экстраверсия, доброжелательность, добросовестность, эмоциональная стабильность, открытость опыту.
Оказалось, что чем больше человек читает один жанр, тем скорее он или она расширит свой круг интересов и будет читать другие жанры и нон-фикшн. Обнаружились различия в том, какие сочетания жанров с какими личными характеристиками связаны. У тех, кто читает нон-фикшн и бытовой роман, больше проявлена черта открытость. А те, кто читает нон-фикшн, бытовой роман, научную фантастику/фэнтези и триллеры, больше склонны к интроверсии. Доброжелательность, способность прийти к согласию связана с чтением женских романов и научной фантастики/фэнтези. Эмоциональная стабильность — с триллером и женским романом. Сознательность — с научной фантастикой.
Больше всего учёных интересовала социальная чувствительность и её связь с жанром. Оказалось, что только женский роман в полной мере способствует развитию навыков общения. Женские романы, в которых акцент делается на изображение отношений и эмоциональные впечатления, позволяют читателям «виртуально» пережить различные сценарии, побуждают пересмотреть предшествующий эмоциональный опыт и применить описанные модели поведения в жизни.
Научная фантастики и фэнтези, напротив, показали слабую связь с развитием навыков общения и социальной чувствительности, но, вероятно, они способствуют развитию других навыков. Каких же? Что даёт чтение научной фантастики? Каковы её функции в современном мире?
На эти вопросы пытаются дать ответ Маркус Аппель, Стефан Краузе, Ули Гляйх и Мартина Мара из университетов Германии и Австрии в журнале «Психология эстетики» (2016).
Научная фантастика описывает миры, в которых важны отношения человека и технологий. Научная фантастика способна мотивировать изобретателей к созданию нового и влияет на процесс изобретения. Также этот жанр мотивирует покупателей к приобретению новых технологий, знакомит с ними, делает их более понятными. В статье авторы сосредоточились на второй группе — покупателях.
Учёные работали с группой из почти 60 студентов, которым были показаны два фильма: «Робот и Фрэнк» и «Безопасность не гарантируется». Оба фильма выпущены в 2012 году, оба принадлежат жанру научной фантастики. Но тогда как первый фильм показывает эмоциональную связь между роботом и человеком, второй – тему роботов не затрагивает вовсе. Далее участники заполняли анкеты: первую сразу после просмотра, вторую — спустя две недели.
По ответам были составлены «профили» по следующим параметрам: вовлечённость в фильм, ясность идеи, личные убеждения, намерения. Участникам предлагались фразы, с которыми они должны были согласиться/не согласиться или оценить по шкале. Степень вовлечённости измерялась по оценке фраз вроде «Я могу представить себя в одной из сцен фильма», «Сюжет произвёл на меня сильное эмоциональное впечатление» и т.д. Ясность идеи: «Я могу представить работу по дому, которую мог бы выполнить робот» и др. Личные убеждения: «Использование домашних роботов не противоречит моим принципам», «Я затрудняюсь представить, как робот может быть полезен дома» и др. Намерения: «Когда я состарюсь и буду нуждаться в уходе, я воспользуюсь домашним роботом», «Если бы домашнего робота можно было приобрести бесплатно, я бы взял одного для ухода за больным родственником» и т.д.
С точки зрения вовлечённости оба фильма вызывают одинаковый эффект. Фильм «Робот и Фрэнк» не оказал прямого воздействия на желание купить робота, однако определённо сделал образ робота более понятным и близким. Ясность влияет на личные убеждения относительно роботов и, как следствие, готовность использовать их в быту. Эти же результаты были получены и после анализа анкет, заполненных спустя две недели после просмотра. Значит, эффект от фильма не исчезает сразу, а сохраняется на какое-то время.
Сюжетные искусства (литература, кино и проч.) наделяют мир смыслом, предлагают читателям и зрителям способы его освоения и модели контакта с внешним миром. Функция научной фантастики такая же, но только в более узкой сфере технологий. Наше отношение к новым технологиям определяется не только их внешним видом и функциями, но и нашими представлениями о них. Таким образом, заключают учёные, изображение технологий в литературе и кино влияет на отношение к ним в среде непрофессионалов, и, значит, научная фантастика – сильный механизм влияния на потребителей новых технологий…
Так ли буквально мы воспринимаем образы (роботов) в литературе и кино? В 1980-е годы шведский психиатр Давид Ингвар предложил термин «память о будущем», имея в виду, что мы постоянно строим планы и определяем цели на будущее, основываясь на нашем прошлом опыте. Особенно активно эти процессы происходят, когда мы спим. Наш реальный опыт обретает для нас смысл только в тех случаях, когда он соотносится с тем или иным сценарием, который мы уже «проиграли» в своём воображении. Если этой связи нет, то реальный опыт нами не опознаётся как полезный, релевантный.
Чтение литературы и просмотр фильмов можно сравнить с этим опытом проживания воображаемых сценариев. Но, воспринимая сюжетные произведения, мы всегда осознаём, что перед нами не «кусок реальности», а вымысел, метафора — мы включаемся в «игру», претворяемся, что верим в происходящее, не забывая, что перед нами продукт авторской фантазии. Именно поэтому мы можем выносить суждения о том, как текст сделан: хвалить за тщательно продуманную систему персонажей или ругать за «дыры» в сюжете. Реальность мы не можем оценить таким же образом.
Думается, что дальнейшие работы по анализу воздействия научной фантастики на сознание и воображение должны учитывать способность человека устанавливать дистанцию между изображением и реальностью или, по крайней мере, между тем, что нам представляется реальностью, и тем, что преподносится как её изображение.
