Оказываясь участником круглых столов и дискуссионных площадок, посвящённых продвижению чтения, раз за разом натыкаюсь на один и тот же набор штампов, транслируемых участниками. Разумеется, не всеми, пусть единицами, но этот «фирменный набор» удивительно устойчив и неисчезающ.
Собственно, то, что публикуется ниже, не является статьёй в привычном газетном смысле. Это, скорее, «путевые заметки», дневниковые записи «на тему», которые я для себя делал, но которые же редколлегия газеты вдруг посчитала разумным опубликовать. Важный момент: автор этих строк профессионально принадлежит одновременно двум мирам — библиотечному и литературному. Заметки эти в высшей степени личностные и субъективные, поскольку в данном случае это наблюдения литератора, оказавшегося волей прекрасных судеб в упряжке библиотекаря, а не наоборот.
Они не читают. Вот в наше время…
Почти обязательно, с точностью попадания 99,5%, на любой площадке, где обсуждаются «судьбы книги и читателя», прозвучит отсылка к «самой читающей стране в мире».
Мы очень любим апеллировать к советскому прошлому. Но отчего-то, произнося сентенции о самой читающей стране и «вот в наше время», эти самые сентенции не очень убедительно аргументируем и не обосновываем, как бы случайно опуская важные элементы. Вдруг забываем, например, упомянуть, что процент именно читающих был не настолько высок (хотя и выше по сравнению со днём сегодняшним), что в этот процент вписали и тех, кто книги не читал, но коллекционировал — фэншуя и престижа, так сказать, ради, — заполняя ниши венгерских и чехословацких «стенок» аккуратными нетронутыми томиками «макулатурных» и подписных серий, выстраивая их по цвету, по росту, по толщине; размещая волной или вогнутой параболой… Книги действительно были почти в каждой семье, но не в каждой такой семье они были читаемы или, иначе говоря, не во всякой семье они приобретались для чтения. Зато устойчивый миф эта «особенность» сколотила.
СССР был не только читающей страной, но и страной книжных парадоксов и феноменов, когда раритетом, жутким дефицитом вдруг оказывались книги с миллионными тиражами, фантастику или детектив купить — уже фантастика и детектив! Потому и библиотеки в СССР — что колодцы со студёной водой посреди жарящей пустыни. Там эти редкие сокровища были, за ними тянулся голодный люд, лишённый к тому же иных источников утоления информационного голода.
Конечно, уровень посещения библиотек был несравнимо выше нынешнего, и читали в самом деле больше. Но разве связано это с высоким уровнем культурной образованности советского человека? Точнее так: только ли с высоким культурным уровнем это связано? Или всё-таки высокочитаемость — результат отсутствия иных источников как досуга, так и получения информации? А вот представим, что интернет, компьютерные игры, стрим-ТВ, да и просто ТВ во всём его нынешнем разнообразии стали доступны, как нынешним молодым людям, скажем, в 60-70-е годы. Разве ничего не изменилось бы? Ой вряд ли! Скорее всего, книжно-читательская ситуация была бы идентична нынешней.
Современное поколение читает не столько меньше, сколько по-другому. Нынешние молодые растут, взрослеют в условиях информационной открытости, доступности, разноисточниковости, текст их окружает буквально со всех сторон — через ноутбук, букридер, экран смартфона. Конечно, это не «медленное чтение». Это чтение в условиях быстрого времени, в условиях постоянной его недостаточности. Таковы условия времени, которые нам, воспитанным бумажной книгой, понять и принять нелегко. Но, может, эта цифровая окружённость текстом (пусть чуждосортным, где новости, нон-фикшн и художка переплетаются в единый метатекст, но всё же Текст!) формирует и новый формат чтения, когда возрастает обучаемость просеивания текста, привычка выборочности, а не всеядности. Общаясь с молодёжью, вижу (сначала со страхом, а теперь спокойно и даже с завистью): они уже законченные прагматики, и к тексту, к самому процессу чтения они подходят с этих же позиций: насколько книга отвечает их запросам в этой жизни, не общечеловеческим даже, а именно их 20-летним чаяниям, устремлениям, видению того, что хотят в этой жизни и как хотят. Старшее поколение — поколение книжных романтиков, часто жизнь поверявших по книгам, а они книги сопоставляют с реальной жизнью, ища в них свои практический опыт, полезность информации, духовное переживание.
«Они читают ерунду!»
…В самый разгар дискуссии, посвящённой запуску одного из крупных социальных проектов по продвижению чтения, кто-то из спикеров сказал: «Важно сделать так, чтобы они читали хорошую литературу, а не ерунду, чтобы классику читали, а не Стивена Кинга». К моему большому удивлению (и такому же удивлению одного очень хорошего современного прозаика), много умных, современно мыслящих голов согласно кивнуло. Ну, а как не удивляться, когда минутой назад за этим же столом недобрым словом поминали «ужасы» школьного литературного воспитания через навязывание классики!
К сожалению, люди, работающие с книгой и с молодёжью, традиционно отдают право быть хорошей литературой классике лишь. Да и то в лучшем случае до середины ХХ века. Как огня сторонятся современной словесности, ещё пуще опасаются и отказывают в правах литературе жанровой. Так хотелось напомнить, что классики не всегда были классиками, что при жизни классик Тургенев был той ещё «коммерцухой»; что Достоевский, к примеру, не без зависти относился к высоким гонорарам коллеги и стремился догнать его успех; что, наконец, современные им критики и педагоги (о, сколько я цитат могу привести, да места мало!) их также и почти за то же поругивали, сопоставляя с классиками прежних времён… И т. д., и т.п.
Увы, часто за этим неприятием скрывается элементарная неосведомлённость («Если я этого не знаю — значит, этого просто не существует»). И образованные люди всё ещё большие любители попинать по принципу «сам не читал, но скажу». И оказывается вдруг символом низкосортного чтива хороший, даже отличный прозаик Стивен Кинг. Спикер, призывавший читать классику, а не Кинга, с большой вероятностью последнего не читал, но зато слышал, конечно же, маркетологами запущенное «король ужасов». Кинг, может, и король, но при этом умудрился остаться взрослым, глубоким писателем, которого совсем не стыдно рекомендовать к прочтению молодым людям, да и тем, кто постарше, — подавно. И, к слову, к советскому читателю, к тому, который самый читающий, американский писатель спустился, на минуточку, с бастионов литературной высокодуховности, интеллектоподъёмности и чистоты литературной нравственности — со страниц толстых литературных журналов.
В продолжение темы о вреде и пользе чтения «ерунды» позволю себе историю спорную, зато красивую.
В непредсказуемые 90-е я оказался на четыре года в школе. В роли учителя-словесника. В одной из лучших, надо сказать, московских школ, в 59-й, что в Староконюшенном переулке. На первом же родительском собрании подошла ко мне одна родительница за советом, как приучить сынка к книге. «Ничего не желает читать! Только видео да компьютерные игры!» Класс мне попался и в самом деле трудный в смысле любви к чтению (хотя тогда, кажется, все были такими) — ну, не шла школьная программа по литературе! Отчаявшись, однажды просто принёс на урок книгу — не помню точно, что именно, какую-то «попсу» типа берроузовского «Тарзана» или его же «Принцессы Марса». И сказал: «Сейчас я вам буду читать». Уже ко второму уроку в классе стояла идеальная тишина, и впервые звонок на перемену встречали без радостного энтузиазма… Через месяц мы уже добрались и до «Юшки» Андрея Платонова. Но на этот раз они читали сами. И делали это с удовольствием. А ещё через пару месяцев с группой подсевших на «наркотик» чтения ребят организовались на базе школы в читательский клуб «Туннель в небо».
А что же тот мальчик, любитель компьютерных игр? Сегодня это известный литературный критик, поэт и прозаик, член Союза писателей России и Союза литераторов РФ, много публикующийся, много выступающий перед читателями с лекциями (в том числе и в библиотеках), печатался он и на страницах нашей газеты. А его сосед по парте стал спустя годы одним из создателей и владельцем очень популярной у молодёжи неформальной сетевой энциклопедии, название которой созвучно пушкинскому Лукоморью.
Так какую мы цель ставим перед собой? ЗАСТАВИТЬ полюбить классику или ВЛЮБИТЬ в процесс чтения?
Полюбив чтение, впав в эту интеллектуальную зависимость, они всё равно придут к классике. Может, этот процесс и будет длительнее, но, мне думается, осмысленнее точно.
Сегодня не 90-е, из клоаки «не до чтения!» и книжно-издательской неразберихи мы, слава Богу, выбрались. А если судить по соцопросам, по многочисленным уже книжным сообществам в соцсетях, сегодняшний молодой читатель, вопреки погружённости в информационно-цифровой клипирующий шум, весьма разборчив и не чужд интеллектуального чтения.
В 2015 году в РГБМ запустили глобальный проект «Премия Читателя», где в роли жюри выступают молодые читатели нашей библиотеки. А списки составляются на основе читательских запросов в зале художественной литературы и на портале ЛитРес. Давайте взглянем, что они отобрали для шорт-листа. Неплохо. Спорно, может, но очень неплохо для «нечитающего» поколения.
На помянутой выше дискуссии некоторые из коллег, едва я зачитал список книг, не без едкости заметили: «Ну, так это же на 80 процентов совпадает с выбором экспертного сообщества, со списками крупнейших премий!»
А вы что ожидали? — хотелось спросить, — что они и в самом деле читают Донцову?
Мне могут возразить: но это же не все читатели, это лишь незначительный процент молодёжи. Но не бывает в природе ВСЕХ читателей, нельзя приучить к книге ВСЕХ. Так не бывает! И анализируя читательские запросы, мы всё равно ориентируемся на этот самый процент Homo Legens.
И вот с этим процентом всё нормально. Они как читали, так и продолжают это делать с большой охотой. Собственно, я всё это время говорю только о тех самых сколько-то там процентов, которые читатели. У прочих — свой досуг, и не обязательно он худший и недостойный, раз он находится вне книги. Самое прекрасное, что современная библиотека в состоянии (и даже отлично с этим справляется) обслуживать интересы и этой «внекнижной» категории молодых людей. И уж совсем восторг, когда со временем они становятся не просто посетителями библиотеки, а её читателями. Не по принуждению, а потому, что почти невозможно, бывая в библиотеке на каких-то мероприятиях, избежать искушения и не подойти к книжному стеллажу.
Библиотека должна приучить читать
На книжных дискуссиях, конечно же, красной строкой проходит важность библиотеки в процессе продвижения чтения. И с этим спорить нельзя — это аксиома. Но до чего же часто люди, которые вне библиотечного сообщества, пытаются переложить на библиотеку и функции, ей не свойственные. Нет, ну смешно же, когда хороший специалист с благородным пафосом во взоре с умным видом выдаёт: «Задача библиотек — приучить молодое поколение к чтению!»
Бамс! Приплыли!
И ведь это позиция не одного человека, такое слышу (да что там! Все мы слышим) с тревожной регулярностью.
Позвольте! Но даже учитель-словесник, вопреки расхожему представлению, не должен приучать к чтению, его цель — ввести ученика в культурный слой, дать представление об именах, текстах, тенденциях эпох и по возможности «посадить на крючок». Приучать к чтению — святая обязанность и право родителей, семьи. Библиотека же работает с готовым читателем. Она не может заставить читать. Сюда уже приходит Читатель.
Иначе говоря, библиотека не должна приучать к чтению, она может лишь его популяризировать. И вот это мне кажется очень важным: не приучать, не заставлять читать хорошие книжки, а помогать ориентироваться в существующем, разрастающемся книжном пространстве, направлять, быть для читателя лоцманом, помогающим выбирать безопасный или кратчайший путь.
А пространство это действительно разрастается.
Давайте-ка вновь обратимся к нашему любимому советскому прошлому и к Её Величеству Статистике.
В марте 2018 года на презентации крупного проекта «Ять — пора читать» старший научный сотрудник Российской книжной палаты Мария Порядина озвучила любопытнейшую статистику: «За прошлый 2017 год у нас насчитано 117 300 с чем-то там наименований изданий. 117 с лишним тысяч — это мало или много? Это ужасно много!.. В СССР у нас было 15 республик, и вот по 15 республикам самый пик был — 83 тысячи».
Интересное и показательное сравнение. Сразу так штукатурка мифологии слегка и осыпалась.
Книг издают много, молодёжи трудно ориентироваться, и она отдаёт предпочтение «беспроигрышному» — модной зарубежке. Молодёжи не интересна современная русская литература. Но не потому что она плоха, а потому что её продвигают гораздо хуже, чем зарубежную. И вот тут библиотеки вполне могли бы помочь — не только наличием читательских клубов, но и грамотно выстроенными вечерами и проектами по продвижению и просвещению.
Как это сделать, какие действенные форматы выбрать — тема отдельного разговора. И такие, разумеется, ведутся.
Речь, конечно, не о печали современной русской литературы. Речь о книгоморье в целом, в котором читателю в условиях, когда фактически вымерли газетная книжная журналистика и институт профессиональных критиков, всё труднее, повторюсь, определять «стороны света». И в роли книжных лоцманов оказываются в основном реклама (издатели чаще вкладываются в рекламу всё-таки западных бестселлеров) и обзоры книжных блогеров. Но надо учитывать, что явление книжного блогерства ценно именно потому, что «на безрыбье», но, за небольшим исключением, блогеры — не профессиональные критики, т. е. люди с особым «натасканным нюхом» и знанием бэкграундов, а значит, оценка их не экспертна.
Мы в РГБМ стараемся в силу наших представлений и возможностей через разнообразные проекты вовлекать читателя («читателя-читателя» и «читателя-писателя») внутрь книжного процесса, в сердце процесса литературного; стремимся, так сказать, книжно социализировать его. И главное — сделать так, чтобы внутри этого процесса ему, читателю, стало комфортно, интересно и защищённо — потому что он не одинок в этом книжном море, рядом с ним надёжные проводники.
Во всяком случае, так, мне думается, должно быть в реальности всех библиотек. И сложного тут в общем-то мало. Ведь для формирования такой реальности у библиотек возможностей более чем достаточно.
Оставьте первый комментарий